Однажды матушка встретила случайно приятеля отца Симоранова Терентия Анисимовича, который тогда работал на электростанции «Луч» председателем заводского комитета профсоюза. Он живо поинтересовался нашим семейным положением и настоял привезти меня к нему на работу.

Тогда ещё была безработица в городе и нам малолеткам очень трудно было устроиться на какую-либо работу. Мы конечно обрадовались, ибо это та электростанция где работал когда-то дед и мой отец.

Яркой фигурой в моей жизни прошёл ещё один человек, который как бы дал мне путёвку в жизнь. Звали его Георгий Ситников, выходец из «старого мира». Был он когда-то офицером царской армии, но белой армии не служил из-за расхождения взглядов. Не служил и в Красной армии из-за неверия в её победу. Но репрессирован не был, так как не представлял враждебной опасности. Не мог работать и по образованию, как офицер царской армии. Он работал механиком по отоплению в новом доме – Пассаже, ныне центральный универмаг.

Я тогда заканчивал там монтажные работы по электрооборудованию. Работать приходилось вечерами, так как Пассаж днём уже работал вовсю. Вот тогда я и познакомился ближе с этим человеком. Он не скрывал своего прошлого и настоящего и не гнушался, что работает простым слесарем – механиком, имея высшее техническое образование. Я ему верил и не верил, видя его усердие в работе, он не считался со временем, если нужно для дела. Я думал, что он выслуживается за прошлое. И верил, потому, что это был высококультурный человек, учтивый и вежливый, справедливый и бескорыстный. Он никогда не повышал тона и не оскорблял человека. А сколько он сам перенёс оскорблений, унижений за своё прошлое.

Но Ситников не помнил зла и безропотно прощал все обиды. Открытый, беззаветный, доброжелательный, отдавал последнюю копейку при нужде, шёл на помощь всякому.

Вот ещё не все черты характера человека, с которым я сдружился тогда, и которому долгое время не доверял вначале.

Жил Ситников вдвоём с матерью, о жене он говорил не охотно, и я понял, что он она не разделила его либеральных взглядов на жизнь, и ушла от него ещё в гражданскую войну.

Да, возраст у меня был такой, что мне было не прилично интересоваться интимными вопросами взрослого человека, вдвое старше. Занимали они две комнатушки в частном домике, мебель была старинная с гербами предков, отпугивала меня изяществом. Иногда Ситников зазывал меня к себе, и я с величайшим интересом копался у него в старинной библиотеке. Говорят, что «яблоко от яблони не далеко падает», если Ситников располагал к себе самые грубые натуры, то мать его была что-то необъяснимо большее. Маленькая шустрая старушка, где-то лет за шестьдесят, не отступится, пока не усадит за стол и не заставит отведать всего.

У Ситникова дома меньше, больше на работе засиживались мы с ним. Особенно когда он оставался дежурить за заболевшего, или просто прогулявшего кочегара. Многое он порассказывал мне о жизни вообще и о своей в частности. Было ему тогда лет около сорока, но прожил он большую жизнь. Вышел из дворянства, рос в неге и роскоши, окончил техническое училище, в армии дослужился до капитана в сапёрных войсках.

– Я ещё пригожусь, – говорил Ситников, – и то, что сейчас работаю простым слесарем, это временно. Вот развернётся строительство, моя профессия будет нужна. Глядя на меня, он говорил: «-В бурное время ты, Колюшка растёшь, и дело у тебя хорошее, начинается эпоха электричества, учиться и учиться тебе надо». до сих помню один зимний вечер. Я и Ситников закончили работу в двенадцатом часу. Он исправлял повреждение в котельной, а я делал освещение над книжным столом. днём лазить под потолком народ мешает, а вечером после закрытия ничего не мешает.