– Могу прямо сейчас, – предложила Виктория и направилась к лифтам, чтобы спуститься на первый этаж к банкоматам.

– Я действительно все стер, – шептал ей в спину Юра. – Можешь убедиться. И я никогда бы не стал на тебя доносить. Я просто заигрался. Я же не гад какой…

– У тебя когда день рождения? – спросила Виктория. – В сентябре?

– Да, девятого, – подтвердил Юра. – Девятый день девятый месяц, одна тысяча семьдесят девятый год. Четыре девятки в дате и никакого счастья в жизни… А почему ты спрашиваешь?

– Чтобы подготовить подарок, – усмехнулась Виктория, решив, что подарит Юре футболку с его любимым присловьем на разных языках.

– Какой? – оживился Юра.

– Не скажу, – ответила Виктория. – Это будет сюрприз.

В лифте ехали одни. Когда двери закрылись, Юра прижал к груди обе ладони и прочувственно пробасил:

– Вика, ты – человек!

– Это потому что у меня нет ипотеки, – ответила Виктория, слегка тронутая таким безыскусным комплиментом.

Наконец-то усевшись за свой стол, Виктория первым делом убедилась в том, что ни в папке с отправленными письмами, ни в корзине не было письма, о котором говорил Юра. Затем она открыла папку с проектом, над которым работала в прошлый четверг и, перебирая файлы, попыталась как можно подробнее восстановить в памяти промежуток между пятью и шестью часами вечера. Задача сильно осложнялась тем, что работала Виктория увлеченно, не глядя то и дело на часы, поэтому сказать, чем именно она занималась во время отправки письма, можно было лишь приблизительно.

Надеясь, что повторение действий сможет простимулировать память, Виктория проглядела проект, который делался для сети гостиниц «Лендсар» и пробежалась глазами по заключенному с ним договору. Тщетно – память так и не простимулировалась и, вообще, было такое ощущение, будто она видит и проект, и договор впервые. Знакомым было только название компании, но только потому, что оно время от времени звучало на летучках.

Пора было обращаться за помощью к психиатрам или психологам. Не будучи в силах решить, к кому именно ей следует обратиться, Виктория решила начать с врачей, то есть с Альбины.

– Вы тоже голову светить? Опухоль, наверное, вы же такая молодая для всего остального. Опухоль это серьезно… У моей племянницы тоже была опухоль. Этого, как его… гипофиза. Вырезали через нос, чтобы череп не сверлить. Опухоль оказалась доброкачественной, но проблем все равно было много. Мне кажется, что она до сих пор не оправилась. Бывает, уставится в одну точку и застынет на час. Может рассмеяться без причины. А что вы хотите? Мозг – дело тонкое, это вам не чирей на мягком месте вскрыть…

Если очередь перед кабинетом состоит хотя бы из двух человек, то в ней непременно найдутся желающие поговорить, «посочувствовать». Настроение и без того не самое радужное, а эти улыбчивые вампиры последние крохи надежды выпьют. Виктория невольно сравнивала те очереди, в которых она провела последнюю неделю с очередями в клиниках, занимающихся лечением бесплодия. Небо и земля, поразительная разница, хотя и там, и там, в сущности одни и те же люди, нуждающиеся в медицинской помощи. Неужели все дело в возрасте, в том, что в тех очередях контингент был моложе? Или – лучше воспитан? Или просто везло, разводила судьба с придурками. А сейчас такое впечатление, что кругом одни придурки. За редким исключением. И вроде бы улыбаются, смотрят участливо, язык не поворачивается резко ответить. А у других поворачивается. Перед тем, как обернуться к Виктории, тетка пыталась заговорить с соседкой слева, но та сухо оборвала ее, сказав, что не имеет привычки разговаривать с незнакомыми людьми. Нет, надо, наверное, все же научиться быть бесцеремонной. Иногда это полезно. У кого учиться? Да, хотя бы у Альбины. Вот что бы Альбина сказала тетке?