Анастасия раздавала указания, а мы смиренно их выполняли, надеясь, что она сжалится и даст нам завтра отдохнуть. И не прогадали. В среду предполагался выходной, но весь день после уроков нужно будет заниматься организацией и репетицией праздника в актовом зале. Домой, с тренировки, мы возвращались с моей мамой, она ехала из суда и решила захватить нас с собой.

В машине было тепло и уютно, тихо играло радио, запах маминых духов наполнил салон цветочно – цитрусовым ароматом.

– Дорогие мои, устали? – взглянула на нас мама через зеркало заднего вида, когда мы плюхнулись на сиденье за ней. – Мне кажется, вас слишком загрузили. Учебный год только начался, а моя Вера уже так редко появляется дома, – поймала мой взгляд в зеркале мама. – Что же будет в мае? Я совсем тебя перестану видеть?

– Мамуль, ты же знаешь, в этом году все в школе для нас в последний раз. Я не могу это пропустить. Да и на нашу классную руководительницу возложили всю организацию. Как мы ей не поможем?

– В этом вся моя дочь! Чуть что бежит на помощь, – мама нажала педаль газа, и мы выехали с парковки спортивного комплекса.

– «От осинки не родятся апельсинки!» – подметил Исаев. – Кажется, так ваша бабушка выражается?

– Не называй Инессу бабушкой! – в один голос воскликнули мы с мамой и рассмеялись.

– Молчу, молчу! – Произнес Ванька с иронией.

До дома добрались мы, как говорят «с ветерком». Мама за рулем чувствует себя как рыба в воде. Постоянные командировки в соседние города, для участия в судебных заседаниях и следственных действиях положительно сказались на практике ее вождения. Она даже отругать может нелестным словцом юродивого участника дорожного движения.

На следующий день по расписанию у нас стояла лекционная пара у всего потока одиннадцатого класса с преподавателем из университета. Исаев зашел за мной с утра, и мы пришли в школу вместе, закинули верхнюю одежду в раздевалку и пошли по холодному коридору в соседнее здание школы, где находились лекционные аудитории. Войдя внутрь, я сразу же заметила белогривую Скворцову, общающуюся с девчонками из параллели. Она тоже увидела нас, подняла открытую ладонь и игриво пошевелила пальцами на руке, в знак приветствия. Точно не мне. А моему Ваньке, который не остался равнодушным и начал махать ей рукой в ответ, чуть не прибив своими махами меня. Царева я не наблюдала. Прозвенел звонок, нужно было быстро найти себе место, среди немногочисленных оставшихся. У меня сложилось впечатление, что вся наша параллель решила прийти сегодня на урок. И, конечно же, волею судьбы, осталось одно место возле Скворцовой, куда и приземлился Исаев. Я села за ним, выше на ряд. В класс вошел преподаватель, а за ним вбежал запыхавшийся Царев, который начал осматривать свободные места, я встретилась с ним взглядом и махнула ему головой на место рядом со мной. Он поднялся по лестнице, прошел мимо парочки Ритки и Вани, многозначительно и удивленно на них взглянув, и опустился на стул, слева от меня. Начался урок.

– Привет, колючка, – прошептал Кирилл. – Твой верный друг предпочел тебе другую на эту лекцию? – с усмешкой показал он пальцем на их спины.

Я медленно повернула к нему голову, и если бы мой взгляд умел пускать молнии, то на месте Царева сейчас было бы свежее пепелище.

– Я понял, шутка неуместная, глупая и болезненная. – Продолжил он.

– Кирилл, ты чего добиваешься? – зашипела я.

– Злю тебя, чтобы наша игра была более правдоподобной. Ведь никто не слышит о чем мы говорим, а думают – «милые бранятся, только тешатся». – Заулыбался Царев еще сильнее, и я заметила еле видную ямочку на его левой щеке.