Я тоже, как этот пони, мне кажется. Какая-то обреченная и смирившаяся.

– На коника хочешь? – Леша готов стать для Сафи исполнителем желаний, но меня это царапает. Чувствую ревность не только за себя, но и за Айдара тоже.

Это он должен получать такие ее взгляды. Это он сегодня должен был отвезти нас в парк…

– Не надо, Леш, – прижимаю дочку к ногам и смотрю на Лешу, нахмурившись. – Идемте лучше поближе к аттракционам. На машинках покатаешься с ней?

Кивает. Сафи тоже.

***

Поначалу я сама же себе напоминаю оголенный провод – дергаюсь от громких звуков и резких движений. Нахожусь больше в себе, чем вовлечена в происходящее вокруг, но постепенно Леша меня все же разговаривает.

У Сафи в руках огромное облако сладкой ваты. В маленькой бисерной сумочке – подаренный киндер. Она уже покаталась на машинках и настреляла себе зайца в тире. Точнее стрелял-то Леша, но без ее вдохновения и поддержки… Ничего не было бы.

Они так искренне и так заразительно получают удовольствие от жизни, что в итоге даже меня отпускает.

Мой грех велик, конечно. Но я еще исправлюсь. А пока позволяю себе улыбнуться. Посмеяться над шуткой Леши.

С благодарностью принимаю такое же, как у дочери, только побольше, облако сладкой ваты.

Мы гуляем в парке несколько часов. Я слежу за дочкой и жду, когда попросится на ручки, а то и домой. Но она по-прежнему бодрая.

Вышагивает перед нами по вымощенной плиткой дорожке. Смотрит по сторонам. На нас – почти нет. Играет во взрослую.

Я улавливаю движение боковым зрением. Леша тянется рукой к моей руке. Гладит мизинцем мизинец. Обхватывает, ползет дальше по ладони. Это уже не впервые. И не впервые же я корчу из себя недотрогу.

Тянусь к волосам, заправляю их за ухо, улыбаюсь, а потом сжимаю ладонью локоть другой руки. Чтобы больше не пробовал.

Леша вздыхает. Еще и перед ним стыдно.

Посвистывает, смотрит перед собой, шагаем дальше нога в ногу. Я раз за разом про себя повторяю: я ничего не обещала. Я ничего не обещала. Ему. А не ему…

Щеки вспыхивают. Становится жарко. И я даже толком не знаю, почему.

Набравшись смелости, поворачиваю голову:

– Леш…

– М-м-м? – Парень дергает подбородком.

– Можно задать тебе вопрос, как юристу?

Улыбается. Бросает игривый взгляд. Уверена, что читаю его правильно: а расплатишься чем? На самом деле, надеюсь, что ничем. Хотя могу деньгами.

– Тебе все можно, Аль… За поцелуй…

Закатываю глаза и вздыхаю. Леша в ответ смеется. Я правда не знаю, когда ему надоест за мной вот так красиво, упорно и бессмысленно ухаживать.

Понимаю же, что ему от меня нужны не дурацкие поцелуи в щечку. Не девочка давно. Да и он…

Но сегодня согласна – поцелуй так поцелуй.

– А когда признается чье-то отцовство, проверяют документы… Матери?

Возросшее в разы волнение выдает ставший еще более отчетливым жар в лице. Но я не отступлю. Поздно.

Быстро смотрю на Сафи – она немного оторвалась, но окликать еще рано, потом на Лешу.

Он щурится и изучает лицо с интересом. Не мужским, как обычно. Это любопытство. Но по душам с ним я говорить не готова.

– Откуда такой вопрос?

Жму плечами.

– Передачу смотрела. Там женщина пришла в студию. Рассказывала, что в процессе признания отцовства ей все документы аннулировали…

– Нет такого «все документы аннулировали», Аль…

Отмахиваюсь, хотя, на самом деле, уже хорошо.

– Ну я не запомнила, как это правильно называется. Просто мне показалось, что глупо как-то… Нелогично. При чем тут документы матери и признание отцовства?

Сердце, на самом деле, работает навылет, но я усердно делаю вид, что мои вопросы – это простое человеческое любопытство.

Леша опускает взгляд и смотрит под ноги. Я тоже зачем-то смотрю на носки его туфель.