– По настроению.

Айдар пожимает плечами. Я оставляю при себе: ты вообще их носить не собираешься, я же знаю, что делаешь.

Но вслух прошу:

– Тогда обувь лучше снять, – делая еще одну отчаянную попытку выдержать зрительный контакт.

Натягиваюсь струной и замираю. Сердце тормозит почти до полной остановки. А потом бьет о ребра и устремляется галопом прочь.

Это его реакция на снисходительную усмешку.

Ясно. Меряем так.

Сама шагаю ближе. Берусь за петли для ремня и сажаю брюки так, как нужно для примерки. У меня давно нет никаких проблем с прикосновениями к посторонним людям, но от касания к Айдару бьет током. Настоящим тоже.

Брюки – стеклянная синтетика. Я стряхиваю пострадавшую от ощутимого разряда кисть и смотрю на бывшего мужа зло.

– Где ты их нашел вообще? Кривые. Искусственные…

Готова ли я услышать: «да мне похуй, я чисто над тобой поиздеваться…»? Вряд ли. Но в глазах все равно читаю это.

– Мог и из жалости взять. Есть такая слабость…

Ответ Айдара пробивается сквозь плотную вату моей самозащиты и, наверное, именно она смягчает убийственный удар.

Щеки нагреваются сильнее. Я глотаю обиду. Возвращаюсь к брюка и все же ровняю их, нсколько это в моих силах, чтобы хотя бы как-то померить.

Мне до отчаянья страшно из-за мысли, что теперь вот так будет всю мою жизнь. Он будет врываться с унижениями. Я привыкну их впитывать. Рано или поздно осознаю, что только из них и состою.

Меня есть, за что презирать, но неужели в памяти не осталось ничего хорошего? Неужели все тепло сгорело на том, устроенном даже не нами, пожарище?

– Есть пожелания по длине? – выталкиваю из себя слова силой. Цепляюсь за мантру: ты – профессионал, Айлин. Он – клиент. Десять минут и он уедет. Заберет, когда тебя в ателье не будет.

– Сделай так, как я ношу.

Это не звучит как «пожелание». А приказ исполнять не хочется. В очередной раз замираю. Упираюсь взглядом в мужское плечо. Калю нервы под звуки ровного дыхания. Взгляд Айдара снова жжет щеку. Едет ниже по шее. Ныряет в вырез блузки. Я всё это чувствую. Реагирую не так, как хотелось бы. К сожалению, не отвращением и безразличием.

Мне бы отплатить мужу той же монетой. Тоже хотя бы в чем-то прогнуть. Заставить разуться и встать на примерочную тумбу. Но я не умею мстить.

Поэтому приседаю сама. Ужасно жалею о выборе блузки. Юбка ложится на пол колоколом, закрывая ноги, а вот обзор на ключицы и то, что ниже, теперь прекрасный.

После рождения Сафички грудь стала больше. Сначала – сильно. Потом начала спадать, но к дородовым параметрам я уже не вернулась. На коже остались еле-заметные растяжки. Ловить на ней липкие мужские взгляды мне откровенно неприятно. Взгляд бывшего мужа… Больно. Мне кажется, если он скажет что-то о моей внешности – умру на месте.

Стараюсь отвлечься, подкатывая брючины.

Я не преувеличивала, говоря, что они кривые. Так и есть. Мне легче было бы новые сшить из нормальной ткани и по индивидуальным меркам, чем тратить свое время на это безобразие. Но кто я такая?

– Не понимаю, зачем тратить деньги на вещи такого качества. Тем более, когда средства позволяют…

Когда запрокидываю голову, убеждаюсь, что не придумываю. Айдар очень внимательно следит за мной. Сканирует макушку. Лицо. Тело. Руки.

Мой дурацкий взгляд съезжает на ширинку. Сильнее краснеть нельзя, но я краснею. Она прямо напротив глаз. Сглатываю. Прокашливаюсь.

– Воды всё же?

Мотаю головой и снимаю с подушечки на запястье первую булавку.

Яркими вспышками из прошлого выстреливают картинки, которые давно пора забыть, а они будят посреди ночи. Ноют неудовлетворимым желанием. После Айдара в моей жизни не было секса. И если поначалу меня это совсем не волновало, то сейчас… Я не помню, когда ощущала вот такой прилив свинца к промежности. До боли.