Она вымученно улыбнулась, не скрывая, что дается это крайне тяжело. Красные глаза, фиолетовые круги под ними, дрожащие пальцы. Миссис Вольц осунулась и постарела вмиг. Боже, как же сложно родителям страдать за детей. Что же мир такой жестокий к хорошим людям?! Черт!

— Она наверху, у себя.

Миссис Вольц проводила нас до двери и, проглотив ком, улыбнулась, постучала и ласково спросила:

— Милая, к тебе Кайла и Марсия.

Пыталась держаться, быть сильной ради дочери. Нам кивнула и оставила открытой дверь.

— Привет! — Марсия не унывала. — Мы не успели купить вкусненькое, но можем заказать пиццу! — и старалась подбодрить.

Я улыбалась, цепко вглядываясь в лицо. Небольшая ссадина возле рта, общая бледность, взгляд потухший — признаться, я боялась чего-то невыносимо шокирующего. Боялась, что не выдержу. Не выдержу перед самой жертвой. Мне плохо, а ей как? Если Анна справляется, то мы просто обязаны ради нее быть сильными.

— Заходите, — она повыше натянула плед, укуталась, словно холодно ей. Или защищается так. Мир вокруг оказался враждебным, очень. Мы все этого не ожидали.

— Можем телек посмотреть, — предложила Марсия и щелкнула пультом.

Следующие полчаса мы смотрели старую комедию с Брэдли Купером и весело комментировали каждый кадр. Анна даже улыбалась. Она расслабилась и выглядела почти прежней, пока не сполз плед, оголив шею.

— Анна… — не выдержала я, увидев жуткие фиолетовые отметины на шее. Ее душили. Боже.

Она запахнула его снова, вся подобравшись, зверьком затравленным на нас поглядывая.

— Прости. Прости меня! Я не должна была… — мне было стыдно, что не смогла сдержать шок. Но я всего лишь человек, девушка двадцати лет, которая все принимает и примеряет на себя. — Убила бы подонка! — я все-таки сказала это вслух.

И почему-то именно это подействовало. Анна немного расслабилась и уже чуть меньше закрывалась от нас. Мы ведь девочки одного возраста, знающие друг друга с младшей школы. Любая из нас могла оказаться в такой ситуации. Наше дело выслушать, предостеречь и поддержать.

— Я ничего не помню, — сказала она. — Со мной сделали такое, а я даже не помню. Я была в госпитале… мне дали таблетку, чтобы вызвать месячные. Нужно исключить… исключить…

— Не надо, не надо… — шептала я, обнимая ее. Марсия гладила по волосам. Мы переглянулись: понятно, что этот мерзавец мог кончить в нее. А рожать от насильника — за гранью добра и зла. — Не рассказывай, если больно. Мы просто помолчим.

— Я проснулась утром, — Анна отстранилась и поглядела в зеркало напротив кровати. — Тело болело, а внизу все ныло… — потом снова ко мне обратилась. — Но я дома была! Мама на смене. Папа на дежурстве. Я одна была, но я этого не помню!

— Большой провал? — уточнила я. Еще не журналист, а уже профдеформация.

— Сутки примерно. Помню утро и снова утро.

— Уверена, твой отец найдет гада и посадит надолго! — твердо заявила Марсия. Я была с ней согласна! Но если бы мне доверили выносить приговор, то я бы посадила сразу в газовую камеру, а лучше четвертовать, предварительно удалив половые признаки! Да, я жестокая!

— Вот тебе и сенсация, — вздохнула Марсия, когда мы сели в машину.

— Лучше бы не было ее, — ответила, отъезжая. Верните мне благополучный сытый городок, в котором ничего не происходит!

Домой приехала к двум часам. Нужно попрощаться с мамой, Дэвидом и Буке подзатыльник отвесить. Надеюсь, она не видела новости…

— Кайла, — махнул отчим, выходя из машины. Тоже куда-то ездил. — Как дела?

— Порядок, — вяло улыбнулась я. Нет, с ним у нас контакт налажен, но сейчас вот вообще не до напутствий.

— Знаешь уже?