Их ровесник или чуть постарше. Роста выше среднего, фигура спортивная. Весьма смазливый, самодовольный и… немного знакомый. Кажется, из их школы. И теперь она сама ломанулась на фудкорт, ловко лавируя между попадающимися на пути людьми – такие препятствия её точно не остановят.

Да её бы ничто сейчас не остановило, когда внутри, будто лава в вулкане, кипели праведное возмущение и обида за подругу. Марьяна отважно подскочила к парню, уставилась ему прямо в лицо, произнесла с гневным вызовом:

– Ты, вообще, что о себе возомнил?

Парень тоже прицельно уставился на неё.

– А ты кто такая? – огрызнулся раздражённо и озадаченно.

– Кто такая? – переспросила Марьяна, не скрывая праведного негодования, пренебрежительно хмыкнула, пояснила весомо: – Я её подруга, и в обиду не дам. Понял?

– Не понял, – нагло откликнулся парень. – Чего тебе надо? Кукуха поехала? Так иди голову полечи.

Вот же нахал беспринципный! Ведь даже не чувствовал себя виноватым. Ни на миллиметр! Ни на каплю!

– Это ты своё самомнение полечи, – выдала в ответ Марьяна. – А то раздует ещё. Как жабу. – И, пока он не успел в очередной раз ляпнуть какое-нибудь оскорбление или гадость, высказала назидательно: – Ну не нравится тебе девушка. Всё бывает. Но это же не повод вести себя с ней, как моральный урод! – И дальше в том же духе.

Ну реально её будто накрыло, захлестнуло волной и понесло.

Тася тоже подошла, устроилась чуть позади, дёргала за руку, повторяла «Марьян, Марьян» и ещё что-то – пыталась остановить. Но Марьяна не обращала на неё внимания и не слышала. А чего тут стесняться, если этот дефективный заслужил? Каждое слово.

Она прищурилась, опять хмыкнула, сделала короткий шаг вперёд, наступая.

– Тоже мне, мачо недоделанный.

Парень ругнулся, воскликнул:

– Да отвали ты от меня! Долбанутая.

Вскинул руки, упёрся ей в плечи, собираясь отодвинуть или даже оттолкнуть, но тут совсем рядом неожиданно прозвучало:

– Э! Э! Лёх, полегче!

Ещё один парень. Решил вмешаться? Надо же!

Марьяна повернулась к нему, смерила коротким надменным взглядом, но осознала не сразу, кого увидела – настолько распалилась. Лишь через несколько секунд до неё дошло, что это… это… Захар.

Да. Да! Он самый! Захар Легостаев. Вот уж он точно из их школы, перешёл в одиннадцатый. Про кого-кого, а про него Марьяна доподлинно знала.

Почему? А разве догадаться так сложно?

Ну естественно, потому что тайно по нему сохла. Уже довольно долго. Настолько тайно, что даже от Таси и Родика до сих пор скрывала, ни словечком не обмолвилась.

– Чё тут вообще у вас творится? – поинтересовался Легостаев, усмехнулся, хотя и продолжал наблюдать за обоими настороженно.

– Не твоё дело! – вылетело на автомате, не менее грубовато-дерзкое.

Правда затем Марьяна всё-таки немного смутилась, вспомнив, как по-настоящему относилась к Захару, и нахлынувшие чувства оказались сильнее, слегка заглушили ярость и перекрыли поток рвавшихся наружу негодующих обвинений. Тогда Тася, воспользовавшись паузой, опять повторила её имя и то, что давно пыталась донести:

– Это… не он.

И Марьяна наконец-то её услышала, воззрилась недоуменно, наморщила лоб, пробормотала:

– В смысле?

Нет, Марьяна не притворялась, до неё реально никак не доходило, что подруга имела в виду. Она непонимающе уставилась на Тасю, а та, слегка вжав голову в плечи и высоко вскинув брови, но стараясь не встретиться взглядом, тихонько пояснила:

– Я про другого говорила. И он уже ушёл, пока ты…

Она остановилась на середине фразы, видимо, решив не добивать. Но и без того всем всё стало ясно.

На несколько секунд воцарилась тишина, и получилась немая сцена. Наверное, как раз такая, какую имел в виду Гоголь, заканчивая своего «Ревизора», которого проходили в восьмом классе.