― Ты меня будешь учить, что делать? Ты ее изнасиловать хотел.

― Да я пальцем ее не тронул! ― заорал он, вызывая во мне дикое желание стукнуть его головой о стену.

― Трахаться предлагал? Нож доставал, запугивал? Так, о чем речь тогда, Паша? С каких пор мои люди стали насильниками над женщинами?

― Да не собирался я ее насиловать! ― снова закричал он, и я сразу же его отпустил.

Не хочу руки марать. Поверю на первый раз.

― Если еще кто подумает напугать ее, уволю к чертям. Врачиха лечить должна, а не сама болеть. Паша, завтра в город. Макс, ты тоже поедешь, как раз отвезешь его. И еще пару дел поручу. Потом вернешься.

― Хорошо, брат.

― Приготовь бульон, и чай теплый. Не горячий.

Бросил последний взгляд на Пашу, и вернулся в комнату.

Идиот! Я ненавидел мудаков, что брали женщину силой, а то, что Паша пытался припугнуть врачиху, уже вызывало подозрения. Что было бы, если бы я не вмешался? Он сделал бы то, что планировал? Да кем бы я себя после этого чувствовал? Взяли девочку, чтобы вылечить меня, а сами изуродовали ей жизнь? Я бы Пашу на куски порезал, и рука не дрогнула.

― Ммм, ― услышал стоны Нины, и присел рядом с ней на край кровати.

Просыпайся, дуреха, просыпайся.

Я достал ее руку из‐под одеяла и понял, что девушка начала согреваться. И на этом спасибо.

― Где я? ― прохрипела она, слегка пошевелив пальцами.

― Не бойся, ты еще на земле. И если бы хоть немного включала мозги, могла быть и в полном здравии.

― Что со мной произошло? Я пить хочу.

― Сейчас.

Я вышел на кухню, когда Макс протянул мне кружку с теплым чаем.

― Я еще лимончику туда кинул. Ей не помешает.

Кивнул и прошел обратно в комнату.

― Приподнимись на подушках…

― Черт, ты же с раной. Ой, простите…

― Успокойся, тебе сейчас в разы хуже. Ты же дурная, поперлась в лес полураздетая.

Поправил подушку и помог ей улечься повыше. Она устало вздохнула и посмотрела на меня грустным взглядом.

― Держи кружку. Чай теплый, не обожжешься.

Врачиха кивнула и сразу же прижала кружку к губам. Сделала несколько больших глотков.

― Простите, что доставила вам неудобства.

― Похер. Главное не болей. Я отвечать за тебя не хочу.

― А что, так неприятна, что…

― Я в тюрьму не хочу. Дура! Ты мне здесь для помощи, а не для того, чтобы сама страдала. Если еще кто к тебе полезет с угрозами и приставания, сообщи мне. Я таких людей со скалы обычно сбрасываю.

― Что? ― она в удивлении округлила ротик, на который я тут же залип взглядом.

Черт!

― Пей чай и спи! ― рявкнул я, поднимаясь с кровати. ― И желательно лицом к стене.

― Не поняла.

Я бросил на нее негодующий взгляд и мысленно выругавшись, вышел из комнаты.

Вроде не молокососка, а тупая. Ну да ладно, это поправимо.

Нина.

Утром я проснулась с диким ознобом и болью в горле. Ну что же, просто прекрасно! Это то, о чем я мечтала, находясь вдали от города среди трех незнакомых мне мужиков.

Господи, час от часу не легче.

Разлепив глаза, поняла, что на улице уже день, а в комнате нет Гриши. Укутавшись в одеяло, поднялась с кровати и только сделала шаг, как с грохотом завалилась на пол. Черт возьми, что такое?

Со стороны входа послышался шорох, и я, подняв глаза заметила у двери раненого.

― Ты чего шумишь, болезная?

― Кто бы говорил. На тебе вообще вон как заживает все…

― Как на собаке?

Я прищурилась и посмотрев в его глаза, негромко произнесла:

― На собаках часто долго раны заживают, и к огромному сожалению причиной тому является двуногое кожаное создание.

― Ну извини, что задел твои чувства. Смотрю, ты у нас зоозащитница.

― Какого черта я связана? ― говорить ему о своих принципах я точно не собиралась, уж слишком много чести.