– Слушай, появись хотя бы в столовой, а там разберемся, будешь жрать или нет…

Выполнил указание медсестры и зашел в столовую. Казалось, что воняет еще больше, чем в палате, хотя более съедобным запахом. Слева большое углубление со столами и стульями, прямо – еще одно для отработанной посуды, перед столами – окно, видимо, для выдачи пищи, по инструкции к нему подходить нельзя. Вся тара с блюдами к приходу пациентов уже на столах. Есть не стал, немного постоял и отправился попробовать поспать, что тоже не удалось, так как около десяти утра в отделении начались еще большие оживление и шум. Кому-то говорили о завтрашней выписке, некоторым назначали анализы и другие процедуры, а несколько человек приехали на прописку с врачами скорой помощи. Бесцельно шатаясь по коридору и палате, ничего дельного на ум не приходило, ноутбук и телефон были разряжены, все, с кем так или иначе можно было поговорить, занимались своими делами: играли в карты или другие незнакомые мне игры, читали, спали, несмотря на шум, или бегали по подсобкам, пытаясь выпросить чистое белье или разрешение покурить в неположенное время.

Около часа дня криком позвали на обед. Ничего особенного: суп, гречка с котлетой и компот. Все в железной посуде, естественно, без острых краев. По-моему, я впервые ел кашу и котлету столовой ложкой, хотя бывало разное. Официально вилки и тем более ножи в отделении не разрешены, предполагаю, что и во всей психиатрии, тем не менее, если подойти и тихонечко попросить у повара нормальный столовый прибор, предназначенный для такой пищи, то за несколько сигарет хорошей марки или интересную книгу на время, его можно получить. Об этом я понял не сразу, а к моменту моего осознания такой возможности необходимости не было – перестал есть в столовой. Посуда под счет. Если чего-то не досчитаются, начинается кипиш.

Бесцельно слонялся по отделению. Узкий коридор занимал около ста пятидесяти метров в длину с большим углублением в виде фойе, сделанным вроде как для отдыха пациентов. Еще в первый день заметил большое столпотворение в нем и не придал этому значения, думал, что пациенты что-то обсуждают. На деле почти каждую неделю в разные дни психиатрию посещает приходской священник из православной церкви. Отойдя метров тридцать от КПП в сторону беседок напротив небольшой стоянки, можно было наблюдать купала здания храма. Я крещен с младенчества и с большим уважением отношусь к крестным родителям, хотя заходить в церковь не было никакого желания. Несколько лет назад пришел к вполне осознанному выводу, что христианские, как и другие храмы, являются проявлением системного заточения, стремясь, как и государство, содрать последние гроши с прихожан, продавая свечки, иконы и другую атрибутику, при этом отдавая копейки на льготные налоги (а некоторые вообще отсутствуют для церкви в виде исключения) и тем более реальные нужды общества: улучшение инфраструктуры, помощь нуждающимся в должном объеме. Список можно продолжать бесконечно. Безусловно, такие места должны быть, это часть многотысячной истории человечества, однако последние несколько веков они превращаются в пристанище безнадежных либо в самое абсурдное, что можно себе представить. Один из ярких примеров современной бизнес-церкви: освящение священнослужителем огнестрельного оружия или автомобилей за определенную сумму. Территорию церкви увидеть не удавалось, она была огорожена не хуже дурдома, разве что без колючей проволоки сверху забора. Прихожанам разрешалось выполнять какие-то работы в обмен на койко-место, пищу и, возможно, небольшое денежное вознаграждение, поэтому некоторые выписавшиеся пациенты, не имея другого варианта крыши над головой или возможности устроиться на более-менее оплачиваемую работу, ради собственного содержания с последней надеждой отправлялись туда.