— Дай сюда, — Мирослава забрала у меня телефон.

— Что ты делаешь?

— То, на что у тебя ума не хватило, — набрав сообщение, она вернула его. — Прекрати, Кристина. Пока он её никуда не увёз. Слышишь? Пока Алиса тут.

Наверное, её слова должны были успокоить меня. Но не успокоили. Самым ярким из них было совершенно безобидное и такое страшное «пока». Последние месяцы я жила в сплошном стрессе, каждый день старалась искать что-то, что дало бы мне силы на новый день. Но больше силы брать было неоткуда.

Я давно привыкла к изощрённому насилию Димы. Сегодня он ударил наверняка. Какая мать смогла бы оставаться спокойной?! Какая?! Разве только та, у которой не было сердца. У меня оно было. И оно было соткано из любви к моей малышке.

Не прошло и минуты, как телефон зазвонил.

— Ри… Рихард, — я подавилась всхлипом. — Почему ты не брал трубку? Ты…

Я поймала взгляд Мирославы. Боже, что я несу!

— Дима хочет увезти Алису.

Именно с этого надо было начать. Всё остальное не имело значения. Но слова рвались сами собой.

— Почему ты просто не мог взять трубку?! Почему?!

— Спокойно, Крис! — гаркнул он. — С чего ты взяла, что он хочет её увезти?

— Он… Он позвонил. Вернее, не позвонил — сделал вид, что… что это она случайно набрала номер, — сказала это и заскулила.

Сжала руку в кулак, до боли прикусила костяшки пальцев, стараясь хоть как-то отрезвить себя. Только в памяти всё ещё звучал похожий на лучик солнца в тёмном царстве голосок дочери.

— Не важно, Ард. Просто поверь мне. Он хочет увезти её. Хочет забрать её у меня. Лисичку. Навсегда забрать. И хочет, чтобы я знала это.

— Я тебя понял, — отрезал он. — Если он даст о себе знать ещё раз, напиши мне сообщение. Не звони, Кристина. Напиши, я сам перезвоню.

Сказав это, он обратился к кому-то, кто был рядом с ним. Спустя секунду звонок оборвался. Я зажала телефон между ладоней. Заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть.

— Выпей, — Мирослава поставила передо мной стакан с водой. Я к нему не притронулась. Зачем мне нужна была вода?! Чтобы успокоиться? Бред какой-то! Кто вообще это придумал — пытаться успокоить кого-то водой!

— У Агатова тоже есть серьёзные связи, — поняв, что я не собираюсь пить, Мира с чуть заметным раздражением выплеснула воду в раковину.

Я нашла входящий от Алисы. Всё моё существо требовало, чтобы я набрала ей. Вдруг она возьмёт трубку? А если нет… Если трубку возьмёт Дима, вдруг я смогу уговорить его? Вдруг смогу убедить не увозить мою девочку? Вдруг… Господи! Ничего я не смогу. Дмитрий ждёт именно этого: ждёт, что я наберу ему. Но я уже дала себе слово, что больше не буду играть по его правилам.

— Есть, — я заставила себя подняться. Потёрла внезапно озябшие кисти, запястья. — Только дело касается моей дочери, Мира. Пока у тебя не будет собственного ребёнка, ты не поймёшь.

— Конечно, — её раздражение стало сильнее. — Как я могу понять? Только не забывай, что у меня есть свой ребёнок. У меня есть Майя.

— Пожалуйста, — шёпотом, беря её за руку. — Пожалуйста, не злись. Я знаю, что она — твоя девочка. Знаю, Мира, но… — в отчаянии покачала головой, — ты поймёшь только, когда, — коснулась её живота, — когда возьмёшь его на руки. Когда он скажет тебе твоё первое «мама», когда… — всхлипнула, слёзы делали черты лица Мирославы размытыми, — когда он сделает первые шаги. Майя, она… она твоя. Но… она по-другому твоя. Ты поймёшь. Очень скоро поймёшь.

— Прости, — в её глазах тоже появились слёзы. Она приобняла меня и сразу же отпустила. — Я понимаю, о чём ты. Правда понимаю. И… я так хочу помочь тебе.

— Ты и так помогаешь.

Глаза были мокрые и у неё, и у меня. Наверное, я бы в конец расклеилась, если бы к нам не вернулась Майя. Положив на стол раскраску, она попросила Мирославу сварить какао.