– Сделаю вид, что ваш треп мне неинтересен, и продолжу про себя. Столкнулся с большой проблемой.

– Прямо большой?

– Прямо здоровенной.

– Слушаем.

– Очень хочу написать книгу, но не представляю, как это сделать. Вроде и в голове какие-то идеи есть, вроде даже и желание где-то витает, но не идет. Случается, решаюсь, сажусь и… и все. Ну три тысячи знаков напишу максимум, а потом сдуваюсь. Фигня какая-то, одним словом.

– Три тысячи? Это сколько?

– Лист А4. Полтора. От кегля зависит и форматирования.

По выражению лица Фила я понял, что он не въехал. Не суть.

– А книга, хоть какая-нибудь, – это уже около четырехсот тысяч или типа того. Ну хотя бы триста!

– Шутка про тракториста, – сказал Фил и тыкнул в меня пальцем.

Я посмотрел на него, а потом на Даню:

– Ты прав. Он не лучше ванилек. Так вот, меньше трехсот тонн знаков ни одно издательство в работу не возьмет. А как мне эти три сотни осилить, если я так быстро сдуваюсь?

– Пиши короткими рассказами и не нарывайся на крупную прозу. Это проще. По короткометражкам могу судить.

– Так и делаю, но хочу большое произведение. И уже давно. Да даже вот в старших классах еще помню, начал писать рассказ. Большой… должен был бы быть, если бы я бы не бросил бы его на седьмой главе. Бы. Спустя пару лет один товарищ надоумил меня его переработать и реинкарнировать. Ну, типа поумнел и все дела, сейчас хорошо пойдет. Ремейк на то, чего не было. Начал. Угадаете? Бросил на том же самом месте! Ну как это называется?! Что за чушь? У нас один преподаватель как-то сказал: «Несложно написать книгу, сложно написать вторую». А у меня даже с первой проблемы.

– Сделай как у Вуди Аллена. Пусть вся книга будет одной большой затяжной болтовней с плавным переходом по темам. Вот как сейчас.

– И о чем мне говорить всю книгу?

– Ну, в этом поиске и заключается творчество. Тебе нужно найти вдохновение. Не ром и вискарь, а какое-то реальное вдохновение. Что-то, что поможет собрать мысли в кучу, найти свою тему и шибануть крутое произведение.

– Вот и вопрос, где его взять.

– Могу с тобой заключить пари, – предложил мне Фил и широко улыбнулся.

– Ну уж нет, воздержусь.

– Тогда спроси у старины Эда. Он же шарит по литературе. Может, что и насоветует.

– А это мысль, вот прям сейчас допью пиво и пойду спрошу.

– Ты серьезно? Вообще, я предложил это на рандом. Только потому, что поддатый.

– А я вот теперь воплощу идею, и тебе будет стыдно.

Добив большим глотком остатки стаута в бокале, я встал из-за стола и направился к барной стойке, протискиваясь меж широких дубовых столов. Когда я подошел, Эд неспешно протирал граненые стаканы белым полотенцем с голубыми цветочками.

– Привет, Эд. Слушай, я к тебе по делу, – приятность «своих» баров всегда зависит от владельца или бармена, с которыми можно поговорить.

– Здоро́во. Выкладывай, внимательно слушаю.

– Как написать книгу?

– Спросил у меня выпускник литературного вуза. Зуб вырвать за такую лажу? Уйди прочь, мне стыдно с тобой рядом стоять! – это была его обычная манера общения.

– Я серьезно. Мыслей много, но это какие-то мюсли в башке, а не годный стафф. Я понимаю, что надо расписаться, как-то сделать одно, а дальше уже может пойти лучше, но как написать это одно? Я не знаю.

– Не можешь разжиться первой книгой?

– Именно так.

– Ну-у-у-у… Вообще, это достаточно просто. Что делали битники?

Я сморщил брови.

– Снариться предлагаешь?

– Нет. По жизни что они делали, умник?

– Тратили свою жизнь на всякую чушь?

Эд отложил бокал и провел кулаком с полотенцем рядом с моим носом. Мокрая тряпка пахла ужасно. Напоминала школьные доски. Я-то еще мелки застал… Ненавижу школьные доски.