– Пап, она не аферистка, – Максим закатил глаза, откидываясь на компьютерном кресле. – На Facebook познакомились. Она настоящая. Актриса, но не из тех, что в журналах. Обычная. Смешная. Умная. Мы болтаем – о книгах, о жизни. Легко.

– Актриса? – мама охнула, в голосе смесь восторга и паники. – Это что, в кино? Максимка, это же… ветреная жизнь! Они там все за славой гоняются, да? И Америка! Другой мир, другие нравы. Вдруг она просто… играет с тобой?

– Мам, она не играет, – Максим почти рассмеялся, но вышло устало. – Она не дива какая-то. Сёрфит, читает Мураками, ненавидит буррито. Мы про настоящее говорим – про дождь на Тверской, про мои фейлы на работе. Она… живая.

– Что она делает? – недоуменно спросила мама. – Сёрфит? Что за неведомого зверя читает? – немного ехидно она спросила.

– Сёрфит. Значит, стоит на доске и ловит волну в океане, – буднично ответил Максим, все эти новые слова, пришедшие в Россию в девяностых и двухтысячных, давались родителям с трудом. – А Мураками – крутой писатель с нелинейными сюжетами в книгах своих.

Отец хмыкнул, явно не впечатлённый. – Ну, допустим. Но через экран? Это что, отношения? Переписка, сынок, не любовь. И что дальше? Ты в Америку рванёшь? Или она в Москву к тебе приедет? А её семья что? Намерения? Ты ж у нас доверчивый, как котёнок.

– Пап, без плана пока, – Максим повысил голос, но тут же сбавил. – Мы просто общаемся. И мне… хорошо. Давно не было так. Разве этого мало?

– Ох, Максимка, – мама вклинилась, смягчая. – Мы просто волнуемся, ты же наш. Хотим, чтобы ты был счастлив. Но осторожно! Пообещай? И расскажи про эту Рейчел. Она по-русски-то хоть говорит? Какая она?

– Учила русский в колледже, – Максим улыбнулся, невольно. – Пытается, выходит мило. Ломает грамматику, но старается. У неё глаза, мам, как море перед бурей. И она смеётся над моими шутками, даже над тупыми. Она… настоящая.

– Глаза, шутки… – отец буркнул. – Поэзия, сын. А как жить будете? Через океан? Ерунда какая-то!

– Да дай ему просто радоваться, Олег! – мама шикнула на отца. – Максимка, расскажи ещё! Она что, в больших фильмах снимается?

– Всякое разное – от комедий до серьёзного. С Томом Хэнксом даже работала, роль маленькая, но всё же, – Максим хмыкнул, гордость пробилась сквозь неловкость.

– Хэнкс?! – мама ахнула. – Это ж тот, из Форреста Гампа! Максимка, это серьёзно! Женись на ней! – пошутила она.

– Ну, пока не настолько, – он засмеялся. – Просто… она мне нравится. Очень.

Они ещё поболтали, мама выпытывала подробности, отец ворчал про «русских девушек поближе». Когда Максим положил трубку, в нём бурлили тепло и раздражение. Они не понимали – да и как им? Их мир – Ростов, тесные квартиры, ясные планы. Рейчел была искрой, другим миром. Но их тревога осела в груди, как пыль.

Вечером он встретился с Андреем в «Да Винчи» – кафе у Парка культуры, с потёртыми столами и борщом, знаменитым борщом со свёклой, салом и пампушками. Андрей уже торчал там, развалившись, листая телефон с ухмылкой, будто нашёл мем про конец света.

– Макс, чёрт тебя дери! – он махнул рукой, как циркач. – Ты светишься! Выкладывай, что там с твоей американской принцессой? Всё ещё шлёшь ей сонеты про волны?

Максим плюхнулся напротив, заказав кофе. – Её зовут Рейчел. Сёрфит, снимается в кино – от зашкварных комедий до чего-то посерьёзнее. Нашёл пару её фильмов. Местами стыдно за сценарий, но она… милая. Очень. И да, болтаем почти каждый день.

– Снимается? – Андрей аж подскочил. – Погоди, она что, звезда? Имя давай, я загуглю!

– Рейчел Грейс, – нехотя выдал Максим. – Не прям звезда, но… снималась с Томом Хэнксом. Роль мелкая, но всё же.