Крёстный отец – как учебник, каждый кадр дышит, а Вито такой… человеческий.

Таксист – Де Ниро рвёт, его одиночество прямо Пробирает до костей.

Давай поддержу разговор. А ты что смотришь?

И… серьёзно, зачем тебе писать мне? Не верю, что просто так.

Максим перечитал сообщение, чувствуя лёгкое покалывание возбуждения. ЛаБаф! “Трансформеры” помню там он вроде только кричал “Оптимус!”. А Том Хэнкс… вот это уровень. Форрест Гамп, Зелёная миля – монументы.

Но её настороженность («не верю, что просто так») снова вернула его на землю. Он восхитился её любовью к классике – Крёстный отец и Таксист звучали как что-то личное, важное, а не просто модные названия.

Он задумался, как ответить про фильмы, чтобы не звучать банально. Пальцы застыли над клавиатурой. Надо показать себя, но не переборщить.

Максим:

Рейчел, ЛаБаф в триллере и Хэнкс в драме – это крутой разброс! Каково с ними на площадке? Надеюсь, Шайя не пытался тебя “раскусить” по-методу Станиславского между дублями?

Фильмы – моя отдушина.

Бойцовский клуб – смотрел раз пять, каждый раз новый слой.

Эффект бабочки – передумал пересматривать, но врезался в память. Эти развилки…

Престиж – как сложная головоломка. Нолан гений.

Реквием по мечте – один раз хватило, выбил почву из-под ног. Надолго.

А для полного отключения мозга – да, Трансформеры, чипсы и кола. Идеально.

В детстве бабушка вбила любовь к Иронии судьбы и Москва слёзам не верит – до сих пор под Новый год включаю, как ритуал.

С такими ролями у тебя, наверное, особый взгляд на кино? Или, наоборот, после работы хочется от него отдохнуть?

Я-то просто зритель. Моя актёрская карьера закончилась в детстве после инцидента, когда я на сцене в лагере врезался в стул. Если бы ты видела эти домашние видео… пришлось бы вызывать людей в чёрном с нейролизатором

Честно? Пишу, потому что твои сообщения – как глоток свежего воздуха. Фото с океаном – окно в другой мир. А потом… эрудиция, любовь к настоящему кино, не к попкорновому ширпотребу. Это редкость.

А какие книги у тебя на полке? Тоже классика?

Он отправил, чувствуя лёгкую дрожь. Вопрос про книги был лазейкой в её мир. Он представил её у книжной полки, и тревога немного отступила.

Ответ пришёл через день.

Рейчел: Твой лагерный стул – это что-то. Макс, прямо вижу, как ты летишь. Нейролизатор иногда мне тоже нужен на съёмках.

ЛаБаф – весь в роли, выматывает, Хэнкс – человек с большой буквы, даже мою мелкую роль сделал важной.

Фильмотека? Не особо, смотрю выборочно, классику чаще.

Бойцовский клуб – круто,

Эффект бабочки и Престиж – мощные вещи, согласна.

Трансформеры – ха, прям точно для чипсов самое то.

Книги – это мой собственный мир.

Сэлинджер, Над пропастью во ржи – Холден как крик души.

Мураками, Харпер Ли и Фицджеральд – для странных дней.

Достоевский – как болото, утонула. Не получилось.

А ты что из литературы предпочитаешь?

И всё-таки, что за интерес? Ты не похож на тех, кто просто так пишет.

Максим улыбнулся, но её вопрос «что за интерес?» снова кольнул. Она не доверяет, но уже мягче.

Он восхитился её вкусом – Холден и Мураками были как мостик между ними. Он задумался, как ответить про книги, чтобы не звучать как студент-филолог.

Максим: Рейчел, твой Холден – мне тоже близок, Над пропастью бьёт в сердце, как в 16 лет. Почти всегда лежит в рюкзаке.

Мураками, Кафка на пляже – да, странность, но своя.

Норвежский лес – двоякие чувства, как дождь в Москве и радуга на небе одновременно.

Русская литература – не моё, Война и мир в школе была обязаловкой, как и многие другие произведения. Поэтому тяжело с ними. Может, Лермонтов мне ближе. Его Герой нашего времени во все эпохи будет одинаков. Меняться будет только окружение.