– Могу сказать то же про тебя, – он улыбнулся.

– Ямочки, у тебя на щеках ямочки, – она вдруг коснулась кончиками пальцев его лица, – невероятно…

– Прости, что помешал, – он пришел в себя, и смущенно отвел взгляд, – ты не отвечала…

– Все хорошо, спасибо за эти чудесные секунды, это было очень мило. Теперь, когда в моей жизни снова настанут паршивые дни, я буду вспоминать эту невероятную улыбку, детектив.

– Паршивые дни больше не настанут, – его лицо стало серьезным.

– Спасибо тебе за всё, – она вдруг потянулась к нему и поцеловала его в щеку. – Ты очень милый, старикашка-тролль, – дыхание ее еще дрожало.

Он на секунду застыл от неожиданности.

– Мы с Конорсом отъедем ненадолго, думаю, к вечеру вернемся, – он смущенно потер нос. Она улыбнулась, видя его таким, наблюдая, как щеки под черной щетиной заливаются краской. Серьезный, черноглазый, взрослый, он смутился как робкий подросток.

– Хорошо, я буду ждать тебя здесь, – она снова улыбнулась и всунула обратно наушники.

– Что это? – Уолш вскинул брови, когда друг вернулся в гостиную.

– Что? – Демир остановился и вскинул брови.

– Это, – Уолш ткнул пальцем в его лицо и вывел круг в воздухе. – Ты чего так улыбаешься? – он засмеялся.

– Всё, я ушел! – он засмеялся и вышел за дверь.

– Ого, что это с нашим парнем? – он засмеялся и полез в холодильник.

Зоуи, которая заснула за чтением книги, проснулась от хлопка входной двери. Она потерла глаза, поправила волосы и вышла в гостиную:

– Кемран? – она застыла в дверях: в гостиной стояла женщина с пакетами в руках и удивленно осматривала ее. Ей было лет пятьдесят на вид, на голове ее был красивый шелковый платок, приколотый на плече брошью с камнями, и длинное бежевое платье. Она улыбнулась девушке:

– Здравствуй, моя хорошая!

– Простите, я думала, Кемран вернулся, – она подошла к женщине.

– Я Нариман, мама Кемрана, – она протянула девушке руку. Зоуи пожала ее. Госпожа Демир поцеловала ее в обе щеки. – Прости, что напугала, я не думала, что кто-то есть дома. Я иногда приезжаю к нему, чтобы приготовить что-нибудь и прибраться.

Зоуи смущенно хлопала ресницами.

– Как тебя зовут, дочка? – она рассматривала ее лицо.

– Мелек, – почему-то ответила девушка и улыбнулась.

– Какое чудесное имя! – она хлопнула в ладоши. – Ты прости, что я так смотрю на тебя, я меньше всего ожидала застать здесь девушку.

– Давайте, помогу Вам, – она взяла из ее рук пакеты и смущенно пошла в кухню.

– Опять они работали здесь? – она кивнула на спящего на диване Брайана. – Крепче всех спят полицейские, уж поверь! Его ничем не поднимешь! Пусть поспит, лев. Я тридцать лет замужем за офицером полиции, – она улыбнулась и принялась доставать продукты из пакета. – Не самая легкая жизнь, ты меня понимаешь, – она подмигнула. – Кемран много работает, ночами дома не бывает… Но это ничего, девочка, к этому привыкаешь.

Зоуи растерянно кивала.

– Олененок, на тебе лица нет, – она обняла ее голову руками. – Храни тебя Аллах, ты такая красавица! Луноликая моя девочка!

– Хотите чаю? – Зоуи улыбнулась. – Вчера я пекла печенье, еще немного осталось.

– Очень хочу! Я пока начну готовить манты! – она привычно достала из ящика передник и ловко повязала на поясе.

– Здоровья твоим рукам, Мелек, – госпожа Нариман отпила чай. – Твои родители живут здесь? У тебя большая семья?

– Моих родителей давно нет, – она завела прядь волос за ухо и опустила глаза.

– О, милая моя, красавица, – она взяла ее за подбородок. – Пусть Аллах примет их души. Не грусти, пусть твои прекрасные глаза никогда не знают печали и не видят слез! Теперь у тебя есть родители, – она поцеловала ее руку и погладила. – Красавица моя, птенчик мой. О, какие же красивые глаза у нашей Мелек! А братья, сестры, бабушки, дедушки?