Она тоже цедила вино, по чуть-чуть – знала, что с непривычки можно влёт окосеть, а ей только этого для полного счастья не хватало. И без того в голове зашумело после первого же глотка.

Зато Никита налегал вовсю, и не на вино, а на водку. И она бы с удовольствием отсела от него, да только к кому? Даже Анжела и та увлечённо беседовала с каким-то лысеющим дядькой. Всем было весело. Долматову было весело. А ей – вдруг горько. Она и сама не ожидала, что его невнимание так сильно её ранит. Почему он не смотрит на неё? Не замечает совсем? Будто она пустое место, будто её здесь нет?

Ещё этот Никита замучил своими занудными разговорами, слушать которые терпения не хватало. Извинившись, что обрывает его на полуслове, она поднялась из-за стола.

– Ты куда? – поймал он её руку.

– Ну конечно же, носик припудрить, – аккуратно высвободила она пальцы и, чтобы смягчить уход, улыбнулась.

Всё не так, как надо, думала она раздосадованно, разглядывая себя в зеркало, занимавшее целиком одну стену уборной. И для кого она так наряжалась, спрашивается? Для кого так хотела быть красивой, если он даже ни разу за весь вечер не взглянул на неё.

Зато этот Никита утомил так, что сил нет. Что зубы сводит. И как от него отвязаться, чтобы не очень обидеть? Но надо сказать уже сейчас, решила она, а то он, похоже, совсем раздухарился, уже вон и за руки её хватает. Эти приметы хорошо знакомы и примерно понятно, что вскоре последует, так что самое время идти на попятную, а то потом отбиваться придётся.

Но когда она вышла из уборной, то обнаружила, что Никита поджидал её в коридоре прямо за дверью. Она и охнуть не успела, как он ввалился в туалет и втолкнул её обратно.

– Э-э, ты чего?

Он промычал что-то невнятное, сграбастал так, что не вывернуться. И откуда только у этого тщедушного программиста столько сил взялось?

– Отпусти! Ты что творишь? Отпусти, я сказала! – Полина отчаянно заколотила его кулачками по плечам, царапнула по щеке. – Я кричать буду!

Никита не реагировал, только ещё крепче сжимал. Он нацелился на губы, она отвернула лицо и мокрый рот приник к шее. Волна брезгливости придала сил, она сумела извернуться и оттолкнуть его.

– Совсем с ума сошёл! – взвизгнула она, отскочив в сторону. Но обходительного Никиту как подменили. Он тяжёло дышал, смотрел на неё осоловевшим взглядом и снова медленно надвигался.

– Не подходи! Я закричу! Сюда придут, что про тебя подумают? Ты же…

Никита резко рванул к ней, она отпрыгнула чуть в сторону, но он успел поймать её за руку и дёрнуть на себя. Полина вскрикнула, попыталась выдернуть руку, но тонкие, цепкие пальцы вцепились как клешни.

– Отпусти, урод!

В следующую минуту дверь открылась, и в уборную вошли две девушки из бухгалтерии, чьих имён Полина не знала, но мельком видела в офисе. В первый миг они опешили, явно не ожидая застать подобную картину. Уставились во все глаза на неё, на Никиту.

Он оглянулся, убрал от Полины руки и, покачнувшись, вышел.

– Спасибо, – выдавила она срывающимся голосом.

Те в ответ переглянулись, насмешливо поджав губы.

А когда она, мало-мальски приведя себя в порядок, выскочила из женской комнаты, услышала за спиной ядовитые смешки.

Неужто эти дуры подумали, что она тут по своей воле уединилась с этим пьяным психом? Впрочем, она всё равно была им благодарна – в конце концов, если б не их появление, то ненормальный Хвощевский, похоже, доставил бы ей неприятностей. И без того её всю трясло после этой стычки, аж руки ходуном ходили.

Возвращаться в зал не хотелось – вдруг этот урод там?

Полина остановилась на пороге, пошарила глазами по залу – нигде его не обнаружила. Зато увидела, что Ремир Ильдарович танцует, и не просто с ноги на ногу перетаптывается, а такие пируэты выписывает, что она аж опешила.