– Тебе двадцать, и всё, что ты смогла сделать, это сравнить меня с цыплёнком? – шутливо спросила я с нотками раздражения.

Она фыркнула и, указав на меня через экран, точнее на мою комнату, сказала:

– Посмотри, что там лежит на твоей кровати. Я нахмурилась, не понимая. – Это же игрушечный осьминог, с которым обычно играют дети, а не двадцатилетние девушки.

– А вот это было грубо, – скривилась я и раздраженно закатила глаза.

– Я же шучу, – она подняла руки, будто сдается, и лукаво улыбнулась. – Цыпленок тоже может быть красивым, как и осьминожек.

Я замолчала, поджав губы от досады. Мне хотелось поссориться с кем-то, чтобы у меня была причина злиться и плакать. А она все соглашается со мной.

Я покачала головой, чтобы избавиться от своей собственной назойливости и навязчивости, и поправила шарф на голове, который закрывал все мои волосы, начиная от корней и заканчивая до кончиков.

Взяв на руки телефон, я грубо оповестила ее:

– Я не цыпленок.

Было странно стоять и убеждать ее в этом.

– Ой, – несвязно сказала Белинда, а кадр на телефоне резко остановился.

Наверное, свет выключился, поэтому на экране показывало «Соединение потеряно». Ну ладно, я все равно собиралась к родителям, чтобы провести больше времени с Билалом. Прошла ровно неделя, как мы забрали его у Николаса в тот день. Ровно столько я думала о его поведении и отвратительной фотке. И да, я не устану повторять, какой отвратительной эта фотка была.

Белинда говорит, что Николас просто обижен за то, что я его кинула два года назад. Но мне кажется, что это по другой, неизвестной мне причине. Логично.

Прошел час, но я смогла добраться до района быстрее первых капель летнего дождя. Лишь когда я проходила мимо футбольного мини-поля, воспоминания нахлынули на меня, да укола в область груди.

Часто заморгав, я отогнала нагнетающие воспоминание о прошлых светлых днях и ускорила шаг. Дойдя до порога дома, большие капли начали падать на землю. Я поспешно открыла дверь, когда засверкала молния, а дождь начал усиливаться.

– Сами! – вскрикнул Билал из темного коридора.

Вероятно, света не было и у родителей.

Он накинулся на меня, повиснув на шее, даже не собираясь отпускать. Сделав вид, будто он душит меня, я подняла его на руки. Широко улыбаясь, Билал крепко обнял меня, а я прониклась к нему, вдыхая его приятный детский запах. Почему дети так одинаково пахнут? Запах молока и рвотины… И еще чего-то непонятного.

Я опустила племянника на пол, когда при входе в кухню заметила гостей.

– Ассаламу Аллейкам, – более взволнованно произнесла я, не ожидая увидеть незнакомых тёть. Походу, папы дома не было, как и Али.

– Проходи, садись, – предложила какая-то женщина.

Она завязала платок на затылке, открыв горло, а другая была напротив, одетая только в черное и широкое. А третьей, на мое удивление, оказалась Сафия…

Что за разнообразие гостей, и почему девушка из колледжа с невинным выражением лица находится в моем доме. Так странно.

Но я не сомневаюсь, что это та самая Сафия, которая смеялась наряду со всеми, когда в мой личный шкафчик подкинули дохлую крысу, напомнив мне о былых днях в школе.

– Привет, Самия, – она быстро встала и подошла ко мне для объятий.

Чтобы избежать неловкости, прежняя Самия обняла бы ее в ответ, несмотря ни на что. Но я не хочу играть в театр и любезничать с ней, даже если меня посчитают невежливой.

Я чуть отодвинулась от нее с равнодушным выражением лица, а она, поняв «намёк», опустила голову, теребя ткань своей кофты. Однако осуждающий взгляд и поджатые губы мамы я не упустила из виду.

– Привет, – произнесла я как можно вежливее, чтобы мама перестала так смотреть на меня.