– Аленька, присаживайся, – засуетилась несостоявшаяся оперная дива. – Чаю хочешь? Мои уже все разбежались, я вот одна сижу, кукую. Эх, где мои семнадцать лет? – И без всякого перехода продолжила: – где эти паразиты ходят, я уже три раза чуть ногу не сломала. Вон гляди чего намудрили.

На полу валялись спутанные в клубок провода. Наверное, они действительно кому-то могли помешать, вот только Але уже было безразлично.

– Мне бы расчет получить, Татьяна Аристарховна. – Она говорила тихо, стараясь замаскировать слезы в голосе. И что она за человек? Разводилась с мужем так хоть бы слезинку проронила, а теперь готова разреветься как отличница из-а четверки. Видимо, не зря мама называет ее девочка-чумичка. Аля не знала кто такая чумичка, как не знала этого и ее мама Маргарита Афанасьевна, но обе свято верили, что дочке словечко подходит как сшитое у хорошей портнихи платье. Она даже не обижалась, соглашаясь с доводами мамы.

– Успеется с расчетом, куда тебе спешить? На работу все равно теперь не устроиться до января.

Татьяна Аристарховна не была злой или беспардонной. Она любила свою работу и искренне переживала за каждого, кто хоть как-то касался ее лично, либо косвенно. Наверное, именно поэтому она иногда говорила то, что думала, а не то, чего от нее хотели бы услышать.

Чтобы как-то сгладить неловкость главбух принялась хлопотать над чаем. Она отвернулась всего на минуту, бросила в чашки пакетики с фруктовым чаем, залила кипятком и наполнила вазочку шоколадными конфетами. Сама она больше уважала карамельки, но гостей встречала исключительно шоколадом.

Натянув на лицо самую доброжелательную улыбку, обернулась к своей гостье и едва не выронила поднос с чашками из рук. Она сразу поняла, что у бедняжки Али Куликовой случился инсульт на нервной почве. Татьяна Аристарховна помнила такую же скорченную рожу своего мужа: искривленный рот, расширенные глаза и сморщенный, похожий на сухофрукт, нос. И знай она тогда столько же, сколько знает сейчас, глядишь и муж выкарабкался бы быстрее.

И быстрее ушел от нее к другой женщине, едва поднявшись на ноги…

Отставив бесполезный поднос в сторону Татьяна Аристарховна сохраняла ледяное спокойствие. Первым делом она вызвала «скорую», а уже потом начала необходимый комплекс мер.

Где-то в глубине души женщина малодушно порадовалась произошедшему, ведь ей снова было о ком заботиться.

Придвинув стул, она уселась лицом к лицу с Алей наскоро воскресив в памяти комплекс необходимых мер.

– Так, хорошая моя, скажи, как тебя зовут? Сколько тебе годиков?

Самые простые вопросы, но даже на них пострадавшие от недуга не всегда в состоянии ответить, однако это было необходимо сделать до приезда медиков.

Аля от неожиданности передумала плакать. Тем более ей снова не удалось переступить через бетонные блоки, установленные однажды папой. Плакать очень хотелось, тем более теперь, когда она благополучно сошла с ума. В голове что-то щелкнуло и пазл сложился в единую картинку. Не могло столько свалиться на одного человека сразу. Она точно свихнулась и придумала себе все неприятности, окружившие ее острым частоколом. Была лишь одна загвоздка – с ума сходят по одиночке. Почему же Татьяна Аристарховна, женщина великая и мудрая, ведет себя так будто тоже тронулась?

– Не нужна мне «скорая», Татьяна Аристарховна. – Аля оттолкнулась на стуле, увеличивая дистанцию. – Да и не так уж сильно я переживаю. Сейчас поеду домой, выпью валерьянки и спать лягу.

– Какая валерьянка в твоем состоянии? – главбух придвинулась к ней почти вплотную. – А ну, быстро говори, как тебя зовут!