Обед прошел приятно, но Алексей заметил, что все его участники избегали даже упоминать имя Бонапарта, а императрица тщательно следила, чтобы никто не обсуждал и состояния дел в Европе. После обеда, когда дамы удалились переодеваться для маскарада, император спросил Алексея, как он будет одет вечером. Алексей рассказал о домино и маске, лежащих у его слуги в вестибюле дворца.

– Я тоже буду в домино, – сообщил Александр, – Ожаровский будет римским воином, а наши дамы будут богинями. Но, между нами, Венера при дворе уже есть. Пойдем, Алексей, покажу ее тебе, – позвал государь, направляясь на свою половину.

В своем кабинете император подошел к французскому бюро, принадлежавшему когда-то Людовику XIV, открыл его и показал Алексею небольшой овальный портрет, изображавший женщину ослепительной античной красоты. Князь не был с ней знаком, но друзья уже донесли до него сплетню, обсуждавшуюся во всех домах Санкт-Петербурга. Ему шепнули, что сердце государя прочно покорила Мария Антоновна Нарышкина, в девичестве княжна Святополк-Четвертинская, безоговорочно признанная первой красавицей России.

– Ну что, Алексей, хороша? – улыбнулся с видом собственника император. – Показываю тебе ее заранее, чтобы ты не думал за ней приударить и испортить нашу дружбу.

– Я запомню, ваше величество, – улыбкой смягчая серьезность своего ответа, кивнул на портрет Алексей.

Он прекрасно понимал, что братские чувства императора сразу закончатся, как только он засомневается в чувствах друга по отношению к своей женщине. Всем была еще памятна история их друга юности князя Адама Чарторижского, когда Александр заподозрил того во влюбленности в свою жену Елизавету Алексеевну. Для князя Адама это кончилось почетной ссылкой в Италию, где он жил уже десять лет, а для императрицы – полным отчуждением мужа, выказывавшего ей почтение как государыне, но больше не хотевшего видеть в ней женщину.

Император отпустил Алексея одеваться и попрощался до маскарада.

Маскарад в Зимнем дворце собрал несколько сотен гостей. Лица скрывали или полумаски, оставлявшие открытым только рот, или итальянские маски, закрывающие все лицо. Алексей надел поверх вечернего костюма черный плащ-домино на алой подкладке и черную полумаску с носом-клювом.

Молодой князь не знал, как будут одеты его друзья-гусары, поэтому пытался угадать их под масками. Наконец, он вычислил их в костюмах средневековых рыцарей, одетых в шлемы с забралами. Нужно признать, что костюмы настолько хорошо скрывали лица, что он узнал друзей только по голосам. Когда Алексей к ним подошел, его шутливо отругали, что гусарский полк должен быть в одной форме, но он так же легко отшутился.

Начались танцы. Князь давно не танцевал и сначала смотрел на танцующих, но потом, когда в зале танцевала уже почти сотня пар, тоже начал приглашать дам, выбирая наиболее стройных, резонно рассудив, что стройная женщина с большей вероятностью окажется молодой.

Помня о негласных правилах (второй танец за вечер с одной женщиной может скомпрометировать партнершу), он старался запоминать костюмы приглашаемых дам, чтобы не сделать ошибки. Легкий разговор во время танца ни к чему его не обязывал. Постепенно в душе Алексея расцвело легкое, игривое, беззаботное настроение. Ему нравилась музыка, нравился бал, нравились дамы, впервые за долгое время его отпустили заботы, и он захотел полностью отдаться очаровательному веселью маскарада.

Последней его партнершей в вальсе была высокая женщина с фигурой греческой богини, одетая в костюм итальянской маркизы прошлого века. Ее лицо было полностью закрыто белой маской, отделанной золотым кружевом, губы, сложенные в улыбку, тоже были нарисованы на маске золотой краской, волосы незнакомки были полностью скрыты убором из черных перьев, а в прорезях маски весело блестели лукавые черные глаза. Дама прекрасно танцевала, при этом во время танца сама смело прижималась к Алексею. Почувствовав призыв, исходящий от партнерши, князь применил старый трюк, начав говорить ей на ушко обычные комплименты тем частям ее фигуры, которые были открыты взгляду. Дама тихо смеялась, а потом предложила партнеру проводить ее в пустую комнату, где она смогла бы немного отдохнуть от танцев.