Как-то, будучи ученицей то ли пятого, то ли шестого класса, я, взявшись готовить задание по литературе, вдруг спохватилась, что забыла взять в библиотеке нужный том Пушкина. Моя мама, слышавшая от соседей о большой библиотеке Шаляпиных, решила обратиться к ним за помощью. Тётя Лёля, сбитая с толку смелой просьбой мамы, немного помялась и, наконец, согласилась, комментируя свою уступчивость фразой: «Ламарочка – девочка ответственная и аккуратная, и, я надеюсь, вернёт книгу вовремя в целости и сохранности».

В назначенный день я уже сама возвращала книгу в аккуратной обёртке к нескрываемому удовольствию тёти Лёли. Так я стала постоянной читательницей этой уникальной библиотеки. Расположившись ко мне, хозяева позволяли брать на время любую книгу. Тогда я ещё не знала, что мне было позволено пользоваться произведениями классиков русской литературы в совершенно бесценных, часто прижизненных изданиях. А та первая книга, по которой я готовилась к уроку, была, как я поняла это позже, Венгеровским изданием собрания сочинений А. С. Пушкина.

В соседней с Шаляпиными двухкомнатной квартире жила семья Джибути: отец с матерью и сыном Алеко. Отец семейства был очень важным на вид, неприветливым господином со строгим выражением лица, а жена, тётя Кето, постоянно звала домой Алеко и призывала его не приставать к соседским девочкам. Алеко любил посмешить нас увлекательными историями о своём отдыхе на море, немного хвастаясь этим, так как отдыхать на Черноморском побережье частным образом в советские годы могли позволить себе не все.

В нашем дворе было много деревьев, больших и очень старых. Стояла и многолетняя липа, пышная, толстостволая. Когда она отцветала, то на месте белых цветочков появлялись мелкие зеленоватые орешки, они гроздьями висели на тоненьких стебелёчках, как вишня или черешня. Нам, девочкам, приходилось подскакивать повыше, чтобы дотянуться до ветки, притянуть её к себе пониже и сорвать эти гроздья орехов, под тонкой скорлупой которых можно было найти малюсенькие светло-зелёные орешки. А ещё у этой липы один из корней, довольно мощный, вылез наружу и рос на поверхности земли, образуя своеобразную «лавочку». На этом естественном природном сидении, натёртом до блеска, девочки нашего двора любили, теснясь, посидеть и посудачить в свободное от занятий время.

А я часто приходила посидеть на этой лавочке тихими вечерами, когда все расходились по домам, а из окна Изольды, выходившего во двор, было слышно, как она занимается на рояле. Когда мы подросли, и Изольда уже была студенткой старших курсов консерватории, занималась она допоздна, готовясь к экзаменам и концертам.

И какое это было наслаждение – слушать «Лунную сонату» Бетховена! Я просто млела от очарования этих звуков. Впоследствии, много лет спустя, очень часто при звучании уже первых аккордов этой сонаты, в моём воображении появлялось ярко освещенное окно, тёмное звёздное южное небо и эта, подаренная нам самой природой, «лавочка» под липой.

Так я приобщалась с детства к фортепианной музыке. Очень скоро мама взяла меня на прослушивание в семилетку, которая находилась там же, в районе Сололаки, на улице Александра Чавчавадзе. Музыкальную школу я окончила успешно, а после неё поступила во II Тбилисское музыкальное училище – одно из лучших музыкальных учебных заведений города. Оно размещалось на проспекте Плеханова, в старинном особняке с лепниной и сохранившимися живописными картинами на потолках.

Помнится, что когда в Тбилиси приезжал на гастроли с концертами выдающийся пианист Генрих Нейгауз, он обязательно заглядывал к нам в училище, к одному из педагогов, с которым его связывала дружба, а тот, воспользовавшись таким удачным случаем, просил пианиста прослушать его учеников. Сегодня это называется провести мастер-класс. В одном из таких прослушиваний посчастливилось поучаствовать и мне: тогда, помнится, я исполнила какую-то часть фортепианного концерта «Блестящее каприччио» Ф. Мендельсона.