У нас совершенно гениальный руководитель - режиссёр городского театра Анатолий Иванович - творческая личность до мозга костей, весь такой возвышенный, креативный и... как бы это сказать... картинный, что ли. У него роскошная грива из совершенно белых седых волос, и никто так красиво не взмахивает шевелюрой, как наш Анатолий Иванович. Ходит он всегда только в пиджаках и рубашках (я имею в виду, что никаких свитеров или, боже упаси, спортивных кофт) и выражается почти по-Грибоедовски: "Вот то-то невзначай, за вами примечай..." - и всё в таком духе.

Кружок, созданный исключительно для студентов нашего университета, постоянно посещает небольшое количество людей: костяк составляет всего четыре-пять человек, но плюсом идёт большая текучка из тех, кто приходит и остаётся на одно или несколько занятий, а потом пропадает. Поэтому ли, или из-за творческого беспорядка, царящего в голове нашего художественного руководителя, но за тот год, что я ходила в театралку, мы не поставили и не показали ни одного спектакля. Нет, репетиции шли, иногда прерываясь на пару недель, но конечного результата так ни разу и не получилось. Мы даже не выучили ни одной мало-мальски длительной пьесы до конца, а потому и показать на сцене нам было нечего. Но мы не унывали. Получали удовольствие от процесса и служили искусству каждый как может.

Одним из моих постоянных собратьев по кружку был Семён Платонов - студент-второкурсник, как и я, только с юридического факультета. Высокий, худощавый (но не тощий) светловолосый парень со среднестатистическим лицом. Мы с ним никогда особо не разговаривали, кроме обычного коллективного общения, а тут вдруг оказалось, что нам в одну сторону: ему домой, мне - на троллейбус, ну и само собой, молчать по пути неловко. Я спросила по-светски:

- Тебе нравится наш кружок?

Мы шли по аллее от городского театра в сторону N-ой площади, и вокруг красиво падал крупными хлопьями снег.

- Да, очень, - вздохнул Семён. - Это моя главная отдушина в жизни.

Я не стала уточнять, от чего он там отдыхает, и увела разговор чуть в сторону:

- Жаль, что мы нигде не выступаем, да? Я ужасно боюсь сцены, но всё равно без неё как-то есть ощущение бессмысленности происходящего. А ты хотел бы выступать?

- Хотел бы - это не то слово, - покачал головой Семён. - Это цель и смысл моей жизни, но... родители против. Ну, главным образом отец.

- Ты хочешь стать артистом? - удивилась я.

- Очень хочу. Но буду юристом, - он невесело усмехнулся. - Папа говорит, это почти то же самое. Будешь в суде выступать.

Меня кольнула в сердце такая несправедливость судьбы.

- Так... почему ты не настоишь на своём? Не поступишь в театральное?

Семён вздохнул:

- Ты не представляешь, что там за учёба. Практически круглосуточная. Если родители откажутся меня содержать, я просто умру с голоду, потому что совмещать театральное училище и работу нереально.

Я совсем расстроилась.

- Но как это возможно? Почему родители не поддерживают твоё стремление? Разве из человека выйдет хороший специалист, если он не питает к профессии никакого интереса?

Семён улыбнулся, но опять грустно:

- У тебя всё не так? Ты же на физфаке учишься?

- Да, и когда я выразила такое желание, папа очень меня поддержал.

- А он кто по профессии?

- Инженер.

- Ну понятно. А мой батя - бизнесмен. И он считает, что артист - это вообще не занятие для приличного человека. Клоун, Петрушка, трубадур. Что денег на этом не заработаешь... ну, то есть, заработаешь, но это дело случая.

- Разве всё в этой жизни сводится к деньгам?

- В жизни моего отца - да.

Я поёжилась.

- И ничего нельзя сделать? Совсем? Может, организовать какой-то благотворительный фонд в твою честь? Пусть все, кого неволят родители, скинутся по пять копеек - и ты сможешь проучится хотя бы год-другой, а там, может, твой папа и смягчится, увидев, как серьёзно ты настроен.