Вижу, как Евгению Александровичу неприятно со мной находиться, а мне с ним вдвойне некомфортно. Так всегда было – чужой он, неродной, и никогда таким не станет, слишком мы разные.

Мы и с Владом полярны, но меня это не остановило, к сожалению.

Или к счастью, ведь не встреться мне этот подонок, не было бы у меня Поли.

- Что вам нужно от меня? Я… вы из-за Влада приехали, да? – предположила, садясь в машину, и мужчина нахмурился. – Я не хотела, чтобы так вышло, чтобы он под машину попал. Узнала, что вы в городе, и просто решила… просто…

- Мне плевать, что ты там решила. Мать твою, от тебя одни проблемы, - скривился, выплевывая эти слова. – Будь проклят тот день, когда Вероника с тобой познакомилась. Никогда не понимал, что она нашла в тебе – дочери шлюхи и наркоманки. Как была отребьем, так и осталась. Что мне от тебя нужно? Ничего, я просто швырну тебя своему сыну в ноги, и пусть делает, что хочет.

Это мучительно. Боль – битое стекло, боль – раскаленные уголья, боль – кислота, разъедающая меня. Разве я заслужила такое отношение? Разве виновата я, что мама опустилась, и всех этих людей домой приводила, чтобы денег достать?

- Вы тоже не из князьев, - единственное, что я могу ответить, задыхаясь от подступающих слез. Руки трясутся, мерзнут, и я зажимаю их между коленями, чтобы скрыть позорную обиду. – Давайте вы просто отпустите меня, и я уеду! Ну будьте вы человеком! Зачем я Владу? Снова унизить хочет, да? Так унизил уже дальше некуда. Евгений Александрович, прошу, давайте вы просто забудете обо мне, и каждый пусть своей жизнью живет. Хватит с меня Гараев.

- Он не успокоится, а мне сын нужен в адекватном состоянии. Так что пусть он сам тебя отпустит, не я. Влад тоже ищет тебя, но я сообщил сыну, что опередил его. Он ждет.

- Да что я ему сделала? – закричала, потеряв терпение. Оковы, сдерживающие мою истерику разорвались с жутким треском, и я с трудом рыдания сдерживаю. – За что он так со мной? Я слышала тот разговор, я все слышала, и это мерзко, ненавижу его, и вас тоже ненавижу…

- Заткнись, - резко, грубо оборвал он меня. – Влад считает, что ты Веронику убила. Не знаю, правда это, или нет, мне уже все равно - отболело, а сын помешался на этом.

Убила.

Влад считает, что я убила Нику.

Убила? Я?

- Вы… вы в своем уме? Мне шесть лет было! – я не знаю, чего во мне больше – удивления, шока или обиды.

Или гнева.

Проклятущий Влад просто псих! Как он вообще мог подумать об этом, я ведь ребенком была, а не хладнокровной убийцей из фильма ужасов!

- На ее шее были следы удушья от детских рук. И ты была с Никой в тот день, не отпирайся, - Евгений Александрович остановил машину, и кивнул мне: - Выходи.

Трясусь, как осиновый лист на ветру от паники… если Влад думает, что я убийца, то мне конец. Может, это и правда он устроил взрыв дома?

Сердце разрывается от мыслей, что он смерти мне желал. И все равно хочется оправдать его, ведь не знал Влад, что я с работы сбегу.

Или знал? Может, тот разговор специально для моих ушей был? Чтобы я услышала, и понеслась домой?

- Выходи, Вера! – недовольно повторил мужчина, впервые меня по имени назвав, и я подчиняюсь.

Я вся в своих мыслях – темных и горьких. Выхожу из машины, и сразу вижу его.

Влада, ждущего свой подарок – меня.

5. ГЛАВА 5

Шаг назад – не спасение, шаг вперед – пропасть.

Он стоит недвижимо, прожигает взглядом, и время будто остановилось в этом мгновении длинною в вечность. Лишь дым от сигареты, зажатой в нервных пальцах Влада говорит о том, что идет оно, это проклятое время. Движется по законам природы вперед, приближая меня к точке невозврата.