– Who would ever guess.

– Кто… гесс… гесс, я не помню.

– We got here from that kiss[3].

– Мы. Поцелуй.

– Отвратительно.

– Это была какая-то песня?

– Типа того.

Оля-с-сайта беспомощно смотрит на меня, не понимая, насколько все плохо, хоть моя оценка была достаточно однозначной. От-вра-ти-тель-но.

– Ты говорил, будет несложно! – Она психует, шарит в сумке и достает крем для рук, который я тут же узнаю по запаху. Мощнейший аромат вишни и корицы бьет в нос, даже будто на языке оседает.

– Это не сложно.

– Блин, я не могу, значит, сложно!

Она говорит что-то еще, жестикулирует, мажет руки кремом и, не глядя на доску с заданиями, которую я открыл на сайте школы, утверждает, что для начала нужно давать ей такие упражнения письменно. Я же смотрю на дверь кафетерия, в которой появляется знакомая кудрявая голова.

Я, кажется, скучал…

Я, кажется, рад…

– Серьезно, никто этого не знает.

Гелла шмыгает носом, покашливает в кулак.

– Эй, ау! – Оля-с-сайта щелкает перед моим лицом пальцами и поджимает губы. – Давай что попроще, а?

– Ничего попроще нет. Это простое упражнение. Продолжаем.

Моргаю несколько раз, чтобы образ Геллы растаял, если он не настоящий, только ничего не получается. Она проходит мимо, шлейф медового запаха кружит голову, перебивая крем для рук Оли-с-сайта.

Гелла садится за соседний столик, прямо за моей спиной, я могу не только чувствовать запах, исходящий от ее волос, но и сами волосы практически щекочут мой затылок, если я отклоняюсь назад.

– Продолжаем. Now you say.

– Сейчас ты сказал.

– Everything that you would change.

– Все… меняется?

– But we pushed too far.

– Но мы толкаем… два?

– With no chance to erase.

– С… нет… изменения? А-а, шанс?

За моей спиной хихикает Гелла. И я чувствую, как руки покрываются мурашками от звука ее голоса. Она, видимо, узнает песню, текст которой я диктую Оле, и начинает напевать. Сам я не знаю, что это. Трек из плейлиста Сони, но в исполнении Геллы звучит неплохо.

– Like the butterfly effect.

– Как… о! О! Это эффект бабочки!

– It was only just a speck. – Гелла тихонько пропевает строчку, сердце в груди екает.

– Это был только… просто… хэзэ, не знаю.

– That made into a broken hearted mess, – я говорю, Гелла поет, Оля тупит.

– Делать… сломанный…

– Like the butterfly effect.

– Как эффект бабочки.

– It's so easy to regret.

– Это так… ну все, я больше не могу.

– But I would never change the way we left.

– Но я бы никогда… чендж – изменения? Путь… мы… налево? Что? Это чушь!

За моей спиной снова раздается смех, Оля злобно сводит брови и объявляет, что урок окончен. Так как платит она, кто я такой, чтобы спорить?

Одновременно с этим Гелла встает с места и уходит, чтобы ответить на звонок, но берет с собой сумку, значит, куда-то собралась. Я даже не задумываюсь, быстро собираю вещи и не успеваю попрощаться с Олей, она пропадает из фокуса. Снова за Геллой дорожка из растопленного льда.

– Эй, осторожнее. – Врезаюсь в Олега. – Ты идешь на консультацию?

– Нет… позже. – Пытаюсь не выглядеть подозрительно, но терплю фиаско.

– С тобой что?

– Потом!

– И «потом» ты все объяснишь, понял?

Гелла на секунду пропадает, но я быстро нахожу ее в коридоре, ведущем к нашему залу. Ликую, потому что мне кажется, что я что-то выиграл или доказал. Хочу видеть, как она переступит порог, станет живее, чем была прежде, даже лежа рядом со мной на полу танцевального класса, она была все-таки теплым солнечным сном.

Мне кажется, я продираюсь через толпу, как герой артхаусного кино, где каждая деталь – символ чего-то важного, который еще нужно постараться разгадать, но вкупе все это значит одно: не нужно мне никуда идти, никого искать, ни на кого нападать. Но я хочу напасть. Хочу получить объяснения.