Он усмехается, но почти по-доброму:

– А ты забавная.

– Да ну…

На самом деле я несу всю эту несусветную ахинею, потому что мне страшно. До чёртиков. До трясучки. До очередного надвигающегося обморока. Шутки и смех – лишь бравада. Слабое прикрытие. Думаю, он знает, чует, как хищник. А у людей в крови – бояться хищников, как бы мы не храбрились и не говорили, что готовы к смерти. Вот и я дрожу вся, трясусь, но говорю-говорю, придумываю на ходу, лишь бы заболтать собственный страх…

– Если бы похитили Вику, падчерицу отца, или Эвелину, мою мачеху, вот тогда бы он всполошился. А ради меня – пфф… Не будет вам удовлетворения. Он ещё и спасибо скажет, что убили и прикопали. Ему же меньше хлопот с похоронами.

– То есть, – хмыкает мой похититель, – Сотников – ещё большая мразь, чем я думал?

– Не знаю, – честно отвечаю и пожимаю плечами, – но я сама слышала, как накануне моего похищения он сказал Эвелине, чтобы та занялась оформлением меня в один гадкий реабилитационный центр. Там люди очень быстро переписывают на родню всё своё имущество и… отправляются в лучший мир. И всё шито-крыто, не придерёшься.

– А у тебя есть, что отписать?

– К сожалению – да.

Мама позаботилась. Она знала, что уходит, и хотела, чтобы у меня были гарантии. Она многое на меня переписала из своего наследства. В том числе, часть активов своей фирмы – отец ведь ушёл в политику, и официально не мог заниматься бизнесом. Поэтому там всем рулила мама, пока не слегла. А потом – отец ушёл из администрации и снова сел в кресло гендира. Но так и остался иошкой… Собственно, фирма изначально была маминой – от отца ей перешла. Как и дом, в котором сейчас все жили. Папа же у нас – честным вице-мэром сколько лет пробыл… В общем, мама, конечно же, хотела как лучше… Да вот только шакалы слюной капали на всё добро едва ли не с похорон.

Рассказываю всё это быстро-быстро, с пятого на десятое, но Монстр понимает и схватывает налету.

– Занятно, – тянет в конце моего рассказа.

– Обыденно, – отзываюсь я. – Эвелина же за папу не по любви вышла. Ей хорошей жизни хотелось. И каково знать, что на самом деле, главная ввезде – какая-то больная девица. А ей, столько усилий приложившей, только облизываться.

– И что ты предлагаешь? – он подаётся вперёд, подпирает голову руками, в глазах – явный интерес. Принял игру. Хорошо.

– Наказать отца. С вашей помощью. Вы ведь тоже хотите поквитаться с ним?

– Хочу, – подтверждает он, – и сгораю от любопытства, что же ты там такого придумала?

– На самом деле всё просто, – мне всё-таки удаётся вскинуть руку вверх и убрать волосы за ухо, – и банально. Буквально на поверхности…

– Не томи.

Мне страшно. Вот теперь – по-настоящему. Точно сочтёт сумасшедшей, пришибёт тут же. И даже закапывать не станет. Выбросит в окно на съедение псам. Я их слышала их лай, когда меня вели в тот подвал.

Успеваю нервно куснуть губу, хотя надо было бы прикусить язык, потому что уже в следующую секунду тот ляпает:

– Женитесь на мне.

Зажмуриваюсь.

Повисает театральная пауза.

А потом раздаётся смех.

В этот раз смеётся Монстр.

Надо мной.

Последним.

МОНСТР

А девчонка и впрямь забавная. И смелая. Он оценил. Не каждая могла бы сделать похитителю такое предложение… от котором ему – на самом деле – сложно отказаться.

И она права – когда он увидел весь расклад, то понял, что это и будет лучшим отмщением Сотникову. Когда все активы да и сам дом перейдут ему, Харитону Манькову, и он сможет выставить урода на улицу без копейки в кармане. Долго ли его мадам станет хранить ему верность?

– Поженимся – и я сразу отпишу всё вам, – рассказывала Анфиса. Тонкие пальчики подрагивали, волосы нервно поправляла, кусала губы. – Я же, по сути, недееспособная… Да и потом – не недолго осталось. Я вас не обременю…