Уходя, они, будто сговорившись, хлопали по плечу и твердили:

– Мы не боги!

Вот поэтому теперь, отправив Мадину и Димона за лекарствами, которые наприписывали доктора, он и орал на бога. А что ещё оставалось делать?

– Брателло, – воззрился на Монстрика, – хоть ты скажи ему. Вы, кошки, туда ближе, вроде… Может, тебя услушит.

Котёнок прикрыл глаза и замурчал.

Капельница уже почти докапывала, Анфиска, к счастью, спала. Просто спала – он ловил её тихое, лёгкое дыханье и слушал биение сердечка.

– Эй, детка, – поцеловал ладошку, – ты давай это, держись мне. Я ж ещё героем твоего романа не стал. А так не пойдёт. Я тебя никуда не отпущу, пока не добьюсь того, что ты сама, по доброй воле, за меня замуж не выпрыгнешь. Так что милая, не вздумай умирать.

Глядя на хрупкую, сейчас – почти прозрачную девушку, что лежала на постели в его особняке, Харитон ещё больше ненавидел Сотникова. Если бы тот нормальным, сука, отцом был – бился бы за дочь, по лучшим бы спецам возил, в самые дорогие клиники. А этот, падла, на какую-то растраханную пизду повёлся! Сосёт, наверное, хорошо. А Анфиска мамка, поди, не сосала. Такие не сосут! Дочура, вон, пилку себе в горло предпочла, чем его, Монстров, член туда…

Ага, Сотников, значит, виноват! А ты у нас лапочка! Не ты ли девочку довёл вчера? Сам же стоял под дверью и слушал, как она ревела. Кулаки сжимал, башкой об стену стучал. А толку-то?! Натворил делов, Монстр? Запугал малышку, нервы ей дёрнул!

Теперь волна жгучей ненависти уже к себе прокатилась по душе.

Время бы вспять повернуть!

Язык себе, ебучий, выдрать, чтобы хуйню не порол!

Это не Сотников, это ты, Харитоша, довёл. Признавайся себе. Бери ответственность.

Только вот от этой принятой ответственности, от осознанной вины выть хотелось. Но делу его рыдашки не помогут.

В этих метаниях Харитон измаялся весь.

Мадина с пакетом лекарств влетела вовремя.

– Харитон Богданович, давайте дальше я сама. Назначения все помню. Ещё одно лекарство надо покапать ей. А вы идите. Там эти… дизайнеры приехали. Ждут вас.

– Дизайнеры? – вскинул брови. – А они за каким хуем?

– Так свадьбу же оформлять!

– Ой-ё! – вспомнил, как сам с утра звонил в лучшее в городе агентство. – Мадинка, я ж в этом ни хера не понимаю. Все эти цветочки-рюшечки. Может, лучше ты?

– Шутите что ли? – Мадина ловко сменила капельницу, поправила подушку, устроив больную поудобнее. И глаза у неё при этом были такие тёплые, что понятно становилось – человек на своём месте.

– Не шучу ничуть! – признался честно. – Ты же девочка!

Мадина переложила котёнка в обратно в корзинку, прошептав строго:

– Сиди там, разносчик ходячий… – а потом повернулась к Харитону: – Мне другие девичьи развлечения подавай. Если театр – то анатомический, если изысканную кухню – то из лягушек, притом я сама лягуху предварительно препарирую… А все эти цветочки-рюшечки, как вы говорите, это для таких, как наша Аська, – а потом упёрла руки в бока и гаркнула: – Поэтому соберите яйца в кулак и идите сделайте нашей девочке свадьбу века. – Топнула ногой и прикрикнула: – Бегом!

Харитон оказался понятливым – тут же заспешил к двери. Уже на пороге обернулся и заметил, что Анфиса приоткрыла один глаз, наблюдая за действом, и сейчас коварно улыбалась…

Ушёл со спокойной совестью, поняв, что девушки спелись, и он оставил свою ненаглядную в надёжных руках…

8. Глава 7

АНФИСА

– Несильно мы его… напрягаем? – интересуюсь у Мадины, когда за Харитоном закрывается дверь. – Знаешь, он так искренне за меня переживает!

Если честно, никто и никогда, кроме мамы, так не переживал. А уж его своеобразная молитва?! Я боялась даже, что в него сейчас молнией ударит! Как додумался только?