Маньков нарочно задумал пышную и громкую свадьбу, непременно с привлечением прессы. Ему хотелось, что бы и сам сука-Сотников и его блядовитые бабы поперхнулись завистью. Пусть его Анфиска блистает! Его? Да неужели, Маньков? А чья же? – с почти диким рычанием внутри. Моя. Утробно. Глубинно. На уровне инстинктов.

Теперь, главное, ей донести, чтобы осознала. И не таращилась испуганно, а привыкала… Он ведь сегодня был молодцом, устоял.

А соблазн… Вон он, крутился рядом, сам шёл в руки, блядь.

Стоило Анфисе уцокать вслед за отцом, как Викуся Рабочий Рот пересела поближе, доверительно положила ладонь на рукав его пиджака, заглянула в глаза.

Шлюха. К отсосу готова. Ага, крупными буквами светилось через всю её морду.

Усмехнулась, облизнулась, а его – передёрнуло. Впервые передёрнуло от бабы, которая сама на него чуть ли не прыгала.

– Харитон, – с придыханием, подзакатив глазки, – и что такой мужчина, как вы, мог найти в Анфисе?

Пожал плечами, хмыкнул. Им не понять.

Эвелина тоже села поближе, на всякий случай. Верная супруга, что пиздец. Запахло жареным – сразу присматривает себе новый член с кошельком. Да потолще – и то, и другое.

– Да, мне вот тоже всегда было интересно, чем серые мышки вроде её мамаши покоряют мужчин?

Сложил руки на груди, закрылся от них. Не-не, сучки, сегодня я пас.

– Искренностью.

Его ответит был для них, как гром среди ясного неба, – обе вздрогнули, переглянулись.

Искренность? Нет, не слышали.

Эвелина – Радушная Хозяйка – расхохоталась.

– Ах, Харитон, право же, – замахала руками. – Вы словно по классике: «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». Наша скромная Асенька – та ещё лгунья.

Он прищурился. Прекрасно знал, какой эффект производит его прищур на баб. Одна живописала в красках.

Ресницы такие длиннющие, загнутые на концах. А между ними – синяя радужка – как сапфировые клинки, опасные и разящие.

Иногда попадались поэтессы. Ога. После трёх оргазмов за раз и не так засочиняешь.

– Мадам и мисс, – он наклонился вперёд, ближе к ним, – есть ситуации, когда лгать – опасно для жизни. Вот тогда-то человек и обнажается до глубины души.

– Вы уверены? – подавила смешок Большеротая Вика. – Аська отлично умеет прятать эмоции.

Он тоже умеет. И знает, что к этому приводит. Какие обстоятельства вынуждают человека стать скрытным. Поэтому непроизвольно сжимает кулаки.

– А ещё – как все больные – Ася отлично научилась манипулировать. Как чуть что – у неё приступ. И все жалеют несчастную. И уже нет желания искать правду.

– У меня всегда есть, – он ухмыльнулся. – А если правду от меня прячут – раздираю в клочья душу, но всё равно нахожу. И тогда лжецу приходится ой как несладко. Уж поверьте.

Бабы присмирели, отпрянули.

Он не собирался говорить им, что сегодня ему достался первый Асин поцелуй. Ни одна из них не могла преподнести ему такой подарок. Но то воспоминание было слишком прекрасно и интимно, чтобы какие-то сучки знали о нём.

Асенька сегодня прямо молодец. Как держалась! Невольно восхищался. Спустилась вниз с видом королевы-победительницы. Как раз вовремя, потому что он устал уже от общения с Эвелиной и Викой, едва ли не задохнулся разящей от них похотью.

Анфиса принесла с собой свежесть и облегчение.

Спасла и увела.

А в машине – доверчиво опустила голову на плечо и заснула. Малышки редко вот так просто спали с ним рядом. Чаще – не спали. И уж точно – не у него на коленях. А перед ним. С занятым ртом.

Нежный ротик Аси он тоже рассматривал всю дорогу. Губки у неё пухленькие, но всё естественное, своё. А то устал уже от накачанных силиконовых кукол. Как резиновую Зину ебёшь, ей Богу.