В груди все еще больно сжимается, когда я смотрю на него. Воспоминания рисуют картины одну за другой. Слова, что Глеб говорил мне, обещания, которыми он сыпал, и убеждение, что он никогда, никогда меня не отпустит и не отдаст. Глеб стоит в паре шагов от меня, и я позволяю себе пройтись по его строгому лицу. Сейчас он не выглядит тем взбалмошным, ни о чем не думающим парнем, каким был несколько лет назад.

Глеб вырос. Его взгляд стал жестче, черты лица изменились, став более четкими. Под глазами залегли тени, будто последний месяц Глеб спал по нескольку часов в день, а не как полагается нормальному человеку. В целом же он все тот же Глеб, даже прическа и та не изменилась. У него темные волосы с ирокезом и коротко выбритыми боками. А еще щетина, которую тогда он гладко сбривал. Сейчас же она делает его взрослее и серьезнее.

— Мои глаза тоже выше, Марина, — глухо говорит он и делает шаг ко мне.

Я выныриваю будто из сна и отворачиваюсь, чтобы взять со стола папку с документами и отойти от него.

— Я все поняла, Глеб Давидович, — произношу. — Впредь никаких опозданий.

Он чуть кривится, будто ему самому неприятно, что он поставил такое условие. Да что греха таить, мы не сможем нормально работать, это заметно уже сейчас. Глеб будет напирать и ставить условия, а я не смогу им следовать. Даже сейчас он сказал об опоздании, и мне интуитивно хочется задержаться в следующий раз, проверив его терпение на прочность.

Разворачиваюсь и дефилирую к двери, но Глеб останавливает меня на полпути словами:

— Как прошел вечер в компании жениха?

— Лучше, чем я могла себе представить, — язвительный тон с каплей яда стекает с моих губ. — Мы поехали к нему, он устроил мне романтический вечер и ночь. — Я закатываю глаза от удовольствия и мычу что-то нечленораздельное, а потом, будто придя в себя, говорю: — В общем, я не забуду это предложение всю жизнь. А твоя ночь как прошла? — осведомляюсь у него.

— Шикарно, — шипит Глеб. — Ты же видела мою девушку.

Конечно, видела. Ноги от ушей, грудь на порядок больше моей, круглые бедра и аппетитная пятая точка. Это он сейчас дает мне понять, что я заметно проигрываю? Вот же…

— Рада за вас, — произношу, — вдруг ты тоже жениться решишь.

Глеб улыбается, а я толкаю двери и попадаю в коридор, где меня уже поджидает Оленька. Мы вместе с ней работаем над проектом, который мы только что обсуждали, и она явно волнуется. Хватает меня под руку и произносит:

— Ты видела? — ошарашенно говорит она. — Видела нашего нового начальника?

Я закатываю глаза. Вот почему вместо того, чтобы спросить, как там дела по проекту, одобрили его или нет, она снова вспоминает о Глебе? Еще и с таким придыханием, будто успела рассмотреть все его прелести в малейших деталях.

— Оля! — восклицаю я. — Если ты забыла, он сын нашего директора, а Давид Архипович мне кто? — Даю ей пару минут осмыслить все услышанное, после чего она изрекает:

— Очуметь! Это твой сводный брат? Капе-е-е-е-ец!

Оля шумно дышит и даже выхватывает у меня из рук ту самую папку с проектом, о котором она благополучно забыла. Обмахивается ею и, бросив взгляд на документы, произносит:

— А как проект?

— Я думала, ты уже не спросишь.

Злиться на Олю невозможно. Она — моя лучшая подруга. Правда, подружились мы далеко не сразу. После моего первого рабочего дня мы чуть не подрались, а вот после корпоратива, на котором изрядно поднабрались, вдруг сошлись характерами.

— Ну так как?

— Принял, как. Отлично мы с тобой поработали.

— Ага.

— Слу-у-у-ушай, а братец твой, это… занят?

Оля — вечная одинокая лань. Сколько я ее помню, никогда и ни с кем она не встречалась. И вот внешне красивая девчонка: стройная, веселая, привлекательная, да и не глупая, – но… парни ей часто не подходят. Тот кривой, тот косой, тот еще какой-то, но азарт и интерес при виде Глеба у нее заметно загорается. Я бы и рада сказать ей, что он свободен, но та длинноногая модель, что пришла с ним на ужин к родителям, не дает даже шанса.