– Блин, ща! Дай дорисую хоть, тут минута даётся! Только начали! – кинула Оля и спустя некоторое время нехотя поплелась за мной в пустой и тёмный коридор, ворча на то, что я вздумала уходить в разгаре вечеринки.

– Ты когда-нибудь замечала что-то странное за Ратмиром и ребятами? – спросила без предисловий, когда мы оказались одни.

Чтобы не терять времени, стала искать в огромной кипе вещей на кресле свои куртку-бомбер и рюкзачок, засунув телефон в задний карман джинсов. Выключатель, чтобы зажечь верхний свет, так и не нашарила в полутьме, но отыскать вещи не составило труда из-за яркой расцветки той и другого.

– Вроде нет. Ну, разве что бывает, Ратик не появляется в компании по несколько дней или даже неделю. Говорят, дела какие-то по работе. А что? – Оля хмурила брови в непонимании и оглядывалась на квадратик света и звуки смеха из комнаты позади.

– А у тебя в дневнике нет случайно записи о том, что твой ненаглядный наркоман?

– В смыс-с-сле… – протянула подруга, растягивая шипящие и резко сосредотачиваясь на мне. – Ты о чëм? Это ж бред от соседки нашей. Ты забыла?

– Видимо нет.

– Гонишь!

– Ну, иди посмотри. На балконе курит Марь Иванну со Стефой и Алькой, – помахала шарфом в сторону кухни, а затем обернула его вокруг шеи.

– А-а-а… Это… – ответила Оля, как-то слегка заторможенно. – Ну, и чего такого? – новый взгляд не отражал ни шока, ни разочарования. Между тем, из комнаты послышались окрики: ребята звали участницу игры поскорее вернуться к ним.

– Только не говори мне, что ты тоже попробовала, – я вложила во взгляд максимальную строгость.

– Ой, нет. Ну, Лик, не начинай. Я не вижу тут катастрофы, – выдала в ответ подруга и, не встретив понимания, продолжила. – Они же не вечно под кайфом, как Нéкит.

– В каком это смысле? Ник… что… – пришла моя очередь удивляться.

– А ты не замечала? Присмотрись к нему как-нибудь, он вечно расслабленный и глаза красноватые, хоть и не говорит об этом прямо.

– Ну, классно блин. А я думала, нормальная у вас компания.

– Нормальная! – защищала подруга. – Это только Ник такой. Говорят, у него тяжёлое детство и отец – не сахар.

В ответ на Олины аргументы я лишь гулко выдохнула через нижнюю губу. А у кого детство не тяжёлое? У всех свои сложности, но это не повод отдавать предпочтение наркотикам, даже лёгким. Такие подробности о ребятах немного настораживали, и пока я не знала, как относиться к словам подруги о том, что происходящее на балконе – редкость. Мне нужно было с этой мыслью перекурить, извините за каламбур.

– Да брось дуть губы, Лёлек! – тем временем, успокаивала Оля. – Выходной, праздник, можно сказать, ребята отдыхают. Мы вон шампанское пьем, а у них свои способы расслабиться. Никого ведь не обижают и не заставляют, верно? Не будь занудой, взрослые уже.

Под конец своей тирады подруга осуждающе насупилась, будто это я отстаиваю неправильные ценности. Я натянула шапку на лоб, демонстративно закатила глаза и вытянула губы в прямую линию, вызвав у подвыпившей подруги хохот.

– Да-да, смейся. На меня тут уже несколько ярлыков навесили: зануда, отличница. Что с вами не так, люди? – саркастично бросила в воздух.

– Всё с нами так, – хмыкнула Оля. – Это, похоже, с тобой что-то не так: волнуешься на ровном месте и смываешься в разгаре вечеринки, – расстроенно сказала она, пока я прикидывала, с чего именно я волнуюсь и на каком это «ровном», спрашивается, месте.

Запах кумара, который просачивался с балкона, буквально въелся в нос. В теле до сих пор почему-то сохранялась лёгкая дрожь, а на лопатках ощущалось тепло, словно к ним всё ещё прижимался горячий мужской торс, плотно обтянутый тонким хлопком. Да и на губах будто заклеймился след – не оттереть, даже сейчас они слегка поднывали и, надо думать, в жар меня бросало совсем не оттого, что я стояла в тёплом помещении в куртке. Ко всему прочему, я даже не могла поделиться этим с лучшей подругой, потому что она всё не так поймёт. Я само спокойствие!