После игры Абрамов сидел в ресторанном дворике чернее тучи. Проиграть отсидевшимся на базе девчонкам: Лере, Милане и Оле, – было ниже его достоинства. Влад, оказавшийся в команде победителей и сражавшийся с Дэном и Ратмиром до последнего, всячески подкалывал его на этот счёт. Никто ничего не понял. Все думали, что у пухленькой Валерии внезапно включился режим Рембо – её так ещё очень долго называли после этого случая.

Как вышли из торгового центра, Ратмир выбрал момент и вызвал меня на разговор. Спросил: «Чë не так?!» – даже не понял, где зарыта проблема. Терпеливо объяснила ему, что по заднице пусть бьёт кого угодно, только не меня, и руки пусть свои не распускает. Не делая исключений, прибавила, чтоб другим парням тоже самое передал. Абрамов внимательно выслушал, кивнул и растянулся в улыбке. «А ты настоящая леди у нас, – заключил. – Учту пожелание, но в разведку больше не возьму, так и знай. Неадекватно реагируешь на внештатки».

Удивилась. Думала, Ратмир скажет что-то мужланское в стиле «чë хочу, нахрен, то и делаю», а он проявил понимание и установил собственные границы в ответ на мои. И конечно же, мне как любителю разных психологических видео на ютубе это очень понравилось.

По правде сказать, от его выходок я испытывала противоречивые чувства. Абрамов с каждым днём подтверждал собственной персоной все те факты, которые хранились в «Уже Не Бесполезной Энциклопедии о Ратмире». Мои бесенята, сидевшие на стороне «ЗА», продолжали ставить жирные плюсики напротив пунктов из своего длинного списка. Тем, кто был «ПРОТИВ», оставалось только хмурить мордочки и опасливо качать головами со словами: «И на нашей улице случится праздник. Скоро мы найдём грузовик дёгтя, спрятанный где-то в подворотне». Ведь когда-то скептически настроенная часть меня твердила, что парень слишком романтизирован и предвещала Армагеддон с его участием для любой, кто поверит сладким рассказам. Но шли дни, и мнение лучшей подруги о нём странным образом переставало казаться надуманным, хоть я настороженно убеждала себя в обратном.

В глубине души мне нравилось любое внимание со стороны Ратмира, но я тщательно скрывала это, учитывая, что, в первую очередь, он нравился Оле. Во вторую, не понимала его поведение при наличии девушки. Это только я испытываю сильные вибрации, когда он делает всё это? Подмигивает, здороваясь, смотрит на меня неоднозначно в паузах между разговорами, прикасается как бы случайно, передавая стакан или бутылку с водой. Неужели для него это ничего не значащие жесты? А может, это всё-таки я начинаю сходить с ума, как Оля когда-то?

Каждый раз я испытывала неловкость перед парнем, и хотя наших контактов становилось всё меньше после стычки в лазертаге, почему-то от этого не делалось спокойнее на сердце. При взгляде на Абрамова оно ощутимо ускоряло ход, но я никак не могла признать: неужели мне хочется его внимания? Твердила себе, что нет, это сущая глупость, что весь мой интерес – следствие навязанного и красочно расписанного за несколько лет образа крутого парня.

Мне бы следовало радоваться, что после того нашего разговора Ратмир услышал и перестал распускать руки, но на контрасте с прежним его вниманием теперь я отчаянно хотела вернуть свои слова обратно, противореча самой себе. Оттого невольно задавалась вопросом: была бы я настоящей леди, как выразился Ратмир, не будь ситуации с подругой? Вела бы себя также сдержанно или с надеждой и трепетом ждала бы свой кусочек внимания, как остальные девчонки? Хотелось верить, что не изменила бы своему принципу почаще думать головой, а не сердцем.