Мужик кинул сигарету в выдвижную пепельницу и вздохнул. Начал мигать фонариком, мало ли что. Не помогает. Никого нет. Он здесь один, совершенно один. В такие моменты любому человеку готов довериться, не беря в расчёт его намерения. Лишь бы помог выбраться. В эти минуты человек особенно хорошо осознаёт то, как он нуждается в чьей-то помощи и охотно идёт на любую коммуникацию. Это сложно представить, когда сидишь у камина и пьёшь горячий кофе, смотришь, как играет пламя, под ногами тёплая медвежья шкура, а на теле клетчатый плед. Тогда никто не нужен и хорошо сидеть одному. А вот в такой критической ситуации хочется лишь звать на помощь, надеясь, что хоть кто-то откликнется.

Мужик немного подумал, залез в бардачок и начал лихорадочно искать карту. Он нашёл то, что надо и посветил фонариком. Благо, ездит он здесь часто и труда найти своё местоположение ему не составит. Он взял фонарик в зубы и прищурил глаза. Ага. До ближайшей деревни двадцать километров. Есть ли шансы? Если вот так идти, то очень крохотные. Но оставаться в машине тоже нельзя, замёрзнет, ноги уже начинают отниматься, холод-то просто собачий.

Он почесал голову, закинул в карманы карту, сигареты, зажигалку, бутылку воды, какие-то то ли чипсы, то ли сухарики и решительно открыл дверь.

Мороз мгновенно ударил в лицо, по глазам. Мужик закрыл дверь ногой и побрёл вперёд. Он явно переоценил свои силы. Ладно в лёгкий холод идти такое расстояние, но в лютый мороз…

Однако решение было принято. Если уж решился – не иди назад, не то будет только хуже. Он упрямо, наперекор ветру шёл вперёд, стараясь быть побыстрее, но при этом сохраняя энергию в своём теле. Вода под мышкой начала потихоньку теплеть. Брови почти сразу покрылись инеем, в том числе и из-за шарфа, надвинутого на лицо. В эти минуты он мечтал о тёплых очках, которые надевают лыжники. Он к этому всему относился с иронией и считал вообще любое укутывание не мужским делом. Но в эти минуты его жизнь словно ушла на второй план. Остаётся лишь «до», но будет ли «после»?

У людей в эти минуты обычно развивается полная непринуждённость к себе, чтобы убрать мысли о смерти и холоде мужик начал шутить. Он вспомнил, как смотрел какой-то фильм, где весь мир накрыло сначала наводнением, а потом холодом. И знают хоть чего-то киношники о настоящем холоде? Вот приехали бы сюда и ощутили всё на своей шкуре.

Вдали послышался волчий вой. А он даже оружия не взял никакого. Ни ружья, ни ножа. Для стаи отличная добыча. Он подумал, что можно было бы отбиться веткой. Как-то раз он почуял вблизи от себя медведя и начал громко стучать по дереву большой палкой, имитируя выстрелы из ружья. Тогда пронесло.

Сил нет ветку срывать. Одежда уже промёрзла, а организм упорно не хочет предпринимать какие-то усилия. Тяжело что-то делать. Он словно становится оловянным солдатиком, которого легко можно сломать.

Однако он идёт вперёд, шаг за шагом, метр за метром, но спасение всё ещё очень далеко, там, за деревьями, за горизонтом. Он достал сухарики из кармана и одним движением их все съел, надеясь, что это придаст тепла, запил слегка потеплевшей водой. Стало чуть лучше. Он даже перешёл на быстрый шаг, почти бег. Но он знал, что лучше не бежать. Да, поначалу будет тепло, но потом ты вспотеешь и замерзнёшь ещё быстрее, а в такую погодку далеко не убежишь. Ветер и его друг Мороз очень быстро настигнут и заберут в свои мягкие смертельные объятия. Они и сейчас поют рядом колыбельную, так соблазняюще предлагая никуда не идти, а просто лечь и успокоиться навсегда. Он сам с детства жил в Коми, карельских богов не знал, но зато хорошо помнил рассказы деда о коми и мансийских богах. Войпель – бог ветра, покровитель охотников и Холат-Яхыл – повелитель мороза, сегодня явно не в духе, шатают кроны деревьев, требуют себе жертву. По их следам идут звери, голодные и замёрзшие, яростно и ревностно ищущие чем бы полакомиться.