Аппетита нет, поэтому отдаю собаке право рыться в тарелках. Она стягивает блинчик, вылакивает сливочник, опрокинув его напоследок, булочки исчезают с подноса в два укуса. Бросает на меня укоризненный взгляд, как будто спрашивает: «и это всё? А где мясо?»

- Иди, иди! – вздыхаю и показываю рукой на дверь. – Там тебя покормят нормально.

Лизнув на прощание в щёку длинным языком, пёс спрыгивает с постели, оставляя вмятину и клочки белой шерсти, и толкая лапами створку двери, убегает прочь.

А я откидываюсь на подушках и засыпаю снова. Меня никто больше не беспокоит. Как будто дан приказ.

К вечеру просыпаюсь. С удивлением, но как-то отстранённо отмечаю, что за окном совсем стемнело. Ранние северные вечера…

Мне нужно взять себя в руки и выйти. Хватит отсиживаться.

Кое-как умываюсь, привожу себя в порядок, одеваюсь. Движения вялые, заторможенные. Да что с тобой, девочка?

Несколько раз подхожу к двери, берусь за ручку и отступаю снова. Что я скажу, когда его увижу? Что скажет – а важнее, что сделает, - он?

Ругаю себя за своё поведение последними словами. Сколько раз с момента приезда я вела себя, как трусливая дура? Если так вдуматься, это принцу приходилось бегать за мной, а не мне за ним. А ведь предполагалось, что это он станет моей дичью, а не наоборот. Когда всё так поменялось?

Велик соблазн остаться и отсидеться ещё денёк в комнате. Мало ли, вдруг княжна Лемарена приболела? Имеет право.

Но у меня с детства железное здоровье, никогда не простужалась даже. Возможно потому, что слишком долго была одна и знала, что некому будет лечить. Если что, подыхать будешь под забором и в полном одиночестве. Такие вещи как-то не располагают часто болеть.

Рычу от злости на себя и буквально силой заставляю надавить на проклятую ручку.

Я. Не. Стану. Бояться. Встречи с ним.

***

В длинных коридорах пусто. В такой час в огромном дворце почти никого. Гостей сегодня не принимали, слуги уже, видимо, ушли отдыхать.

Мой организм намекает, что он полностью солидарен с Громом и пожалуй, неплохо бы найти какого-то мяса. А значит, придётся искать кухню. Да где в этом лабиринте может быть кухня?!

Иду всё дальше и вниз. Постепенно понимаю, что скорее всего, иду не туда – потому что на моём пути начинают попадаться стражники, стоящие по обе стороны от дверей. Не раз и не два. Чем дальше иду, тем чаще. А спросить, где у вас тут кухня, у этих железных истуканов как-то неловко.

Тем более, что завидев меня, они едва ощутимо напрягаются, окидывают меня цепкими профессиональными взглядами, от чего невольно покрывается мурашками спина и распрямляются плечи – но пропускают дальше без звука. Тоже дан приказ? Такое благорасположение с их стороны вряд ли обусловлено халатностью.

Наконец, попадаю в длинную галерею, по обе стороны которой – ряды сводчатых окон в пол. И тут только узнаю место. Да, я забрела совершенно не туда! Это дальняя часть дворца, смежная с часовой башней. Видела эту галерею и эту башню снаружи, когда только приехала. Отметила для себя красоту циферблата с длинными фигурными стрелками. И суровую прелесть массивных витражей, на которых по синему снегу изображены были белые псы.

Даже странно, что за всё время, что иду по дворцу, ни разу не встретила ни одного. Видимо, хозяина в этот час тоже нет рядом, они же вечно отираются где-то поблизости с Вольфредом. Это приободряет, и решаю осмотреться дальше. Кто знает, когда и как мне пригодится эта информация.

Лунный свет льётся сквозь витражи, бросает призрачную сеть бликов на пол. Я иду тихо, едва слышно ступаю, и почему-то чувствую благоговение. Вряд ли обычных гостей сюда пускают.