Интересно, откуда у неё именно мерседес? Насосала? В кредит взяла?

– Езжай домой, – сухо киваю я, забирая у курьера ключи. Его фамильярность в адрес Ирины почему-то бесит. Не знаю почему. И пусть она сама меня немыслимо раздражает, пусть я ни в жизнь не спущу ей все те унижения в мой адрес – но какому-то щенку из службы доставки не позволено так нагло именовать Хмельницкую за её спиной.

– Приятного вечера, – скабрезно улыбается Соловьев, косясь на Ольгу, прижимающуся ко мне.

– Наконец-то мы одни, – тянет Ольга, а я понимаю, что совсем этому факту не рад. Мне отчего-то этого не хотелось.

А чего мне хотелось?

Подсознание как-то само вдруг подбрасывает картинку.

Острые коготки скользят по моей скуле. И от них бегут по всему телу странные, колкие, мелкие искры.

– Не задерживайся, – это не просьба, и не пожелание. Это приказ, самый что ни на есть настоящий. И от него перехватывает дыхание, и сердце начинает чаще стучать в груди.

Дорогое подсознание, а не сходить ли тебе нахрен?

– Антон, может, уже пойдем к тебе? – мурлычет Ольга, касаясь губами моего уха.

Ко мне? Идея хорошая. Вот только я цепляю глазами мерседес Хмельницкой, и у меня возникает идея получше.

– Иди сюда, – тяну её к тачке, распахиваю заднюю дверь.

– Что, прямо тут? – опасливо тянет Олечка, оглядываясь. Впрочем, на улице – ночь. Слишком поздняя, чтобы на территории двора моего элитного дома кто-то терся.

– А что? – я укладываю её на черные кожаные сиденья, – слабо? Ты можешь только на кровати в миссионерской позе?

– Не-е-ет, – выгибаясь мне навстречу, тянет Ольга. Умница. Знает, что споров я тоже не переношу.

Зачем я делаю это в машине Хмельницкой?

Потому что мне отчаянно хочется надругаться хотя бы над частью её мира так же, как она надругалась над моим, заставив все встать с ног на голову.

Она швырнула меня на колени. Заставила меня хотеть её. Заломала на парковке так легко, так просто, будто всю жизнь этим только и занималась.

Из-за неё я будто с ума сошел…

И пусть пропитается сладкими духами Ольги весь салон, пусть разметаются её длинные темные волосы по этой коже, пусть каждый раз, садясь в свою тачку, Хмельницкая думает о том, что я тут кого-то пялил.

Пусть так же бесится, как я бешусь от мысли, что она сейчас дает Смалькову.

Идея была отличная. И в первую пару минут этот вспыхнувший в крови азарт снова побуждает либидо, я снова завожусь, наваливаюсь на Ольгу всем телом, второй раз и теперь уж окончательно задираю юбку её платья. Пальцы зарываются в волосы, скользят по гладким прядям вниз…

И все-таки снова садится моя батарейка. Быстро, практически махом, как только я вжимаюсь лицом в девичью кожу и вдыхаю её запах.

Не то…

И только поняв это, я замираю, как идиот, пытаясь выбросить эту дурь из головы.

Что значит «не то», дорогое подсознание? Какого хрена тебе надо?

Не тот запах, не те волосы, не та грудь.

И эта женщина, трущаяся об меня и лезущая целоваться – совершенно не та.

Сука!

– Антон? – тихо и нетерпеливо хнычет подо мной Ольга. – Мы долго будем? Меня муж убьет.

Спасибо, дорогая, ты умеешь поддержать в сложной ситуации. Вот надо было открыть свой рот именно тогда, когда меня торопить совсем не стоило.

А что это значит? А значит это, что секса сегодня никому не светит. Ни мне, ни ей!

Я слезаю с Ольги, вылезаю из машины.

– Приведи себя в порядок, – бросаю перед тем, как закрыть дверь, – я тебе машину вызову.

Стою у подъезда своего дома, утопив руки в карманах, и отчаянно хочу сжечь этот мир к чертовой матери.

Боже, ну почему именно она? Почему Хмельницкая?

– Я что-то не так сделала? – тихо всхлипывает за моей спиной Ольга. Она уже одернула юбку, торопливо зачесала волосы в хвост, вот только глядеть на неё мне все равно не охота.