Смешная. Немного недоверчивая. И моя. Только моя и ничья больше.

Никогда еще не чувствовал себя таким собственником. И, кажется, только сейчас по-настоящему понял, что испытывают друг к другу мои родители. И как они вообще при таком накале чувств держатся и умудряются хотя бы ненадолго расставаться?

Ариадна вдруг снова уткнулась в мое плечо, и я не сразу понял, что она просто пытается спрятаться от хлынувших в коридоры после только что закончившейся пары студентов.

– Ты можешь перейти на мгновенное перемещение? – поинтересовалась тихо.

– Сейчас только в крайнем случае, – отозвался я. – Не хочу, чтобы тебе стало хуже.

– Прекрасно! Теперь я стану в академии новостью номер один, – проворчала она. – И сплетни не остановит даже то, что учебный год почти закончился, а впереди предстоит практика.

– Не ты, а мы, – поправил я. – Мне это, кстати, даже на руку.

– В смысле? Ты рад сплетням о нас?

– Теперь желающих привлечь мое внимание на занятиях будет меньше.

– А ты разве на закончил академию экстерном? – удивилась Ариадна.

– Нар Рафаэль предложил мне со следующего учебного года должность младшего тренера на факультете менталистики у стихийников у двух первых курсов, – пояснил я, аккуратно ставя девушку на ноги возле флаера и открывая дверь. – Я согласился.

– Еще и это! – вздохнула она, даже не пытаясь отказаться от моей помощи, когда забиралась внутрь, и старательно не замечая всех любопытных студентов на стоянке. – И когда ты успел?

– Сегодня утром, когда вернулся на Ариату, – ответил, закрывая дверцу и перемещаясь, через мгновение оказываясь рядом с ней на соседнем сиденье.

Запустил необходимые программы, вбил координаты знакомого с детства целительского центра, где периодически приходилось бывать всем одаренным с третьим уровнем дара, дождался, когда флаер взлетел, и повернулся к Ариадне, решив уточнить, как она себя сейчас чувствует, но не успел.

– Почему ты не сообщил мне, что возвращаешься? – тихо спросила она.

– Твои родители сказали, у тебя сегодня последний экзамен, не хотел добавлять волнений. Думал, дождусь тебя прямо на стоянке возле академии, – ответил я, всматриваясь в ее глаза и пытаясь разгадать мелькающие непонятные эмоции.

Раньше, в детстве, я читал ее, как открытую книгу. Сейчас угадать, что она чувствует, оказалось сложнее.

– Мы не виделись и не общались восемь лет. Ты мог просто меня не узнать! – выдохнула она.

Я придвинулся, приподнял ее подбородок пальцами, поймал взгляд.

– Да я в эти самые прекрасные глаза с детства смотрю. Как я мог тебя не узнать, Ари? – заметил серьезнее некуда.

Погладил ее щеку, улыбнулся, отмечая, как на щеках девушки вспыхивает румянец.

– Расскажешь? – осторожно спросила она. – Как ты жил все это время, Риан?

Я опустил руку, вздохнул и на миг прикрыл глаза.

– Риан… Неужели все было так плохо?

В ее родном голосе, несмотря на такую долгую разлуку, плескалось столько знакомой тревоги и искреннего переживания, что промолчать я просто не смог.

– Неправильный вопрос, Ари. Спроси лучше, как я вообще выжил без тебя эти годы?

– Вечно ты шутишь, – нахмурилась она.

Если бы… Я наполовину рантарец, и в мужчинах гены этой расы, даже у полукровок, весьма сильны, и наполовину – ариат, с ярко выраженной и с детства активной силой. И это многое тогда в моей жизни осложнило.

Возможность сразу двух привязок – эмоциональной, что случалась с одаренными ариатами, и энергетической к кому бы то ни было, свойственной рантарцам в подростковом возрасте, которые могли привести к смерти. Параллельно с этим сложное становление сильного огненного дара третьего уровня. Из-за всего этого вынужденная изоляция практически ото всех, кроме родителей и младшего брата.