Смотрят? Меня удивляет то, что Диана, девушка, что притягивает взгляды почти каждого в нашем универе, переживает на этот счёт. А ещё, что она вообще говорит о посторонних взглядах после того, как о нас и вовсе словно забыли.

Даже сейчас отец ведёт дискуссию с Левой, пока мама щебечет с Яной о фиалках.

– Все хорошо, ещё часик посидим, и я обещаю, поедем домой, – я бы рад согласиться с любимой и уехать прямо сейчас.

Но не мог просто взять и бросить свою затею. К тому же сам виноват, что пригласил Звягинцева, согласившись на уговоры матери. Она очень любила моего друга, считая его чуть ли не своим вторым сыном. Опять же издержки наших совместных проделок в детстве.

– Часик? – в ужасе вздрагивает Ди, прикусывая губу. – Я не выдержу. Мне нужно… нужно уйти. Мне плохо здесь.

– Ди, родная, – я завожу ее за угол, ближе к прихожей, и прислоняю к стене, нежно поправляя прядь волос. – Это мои родители. Если ты хочешь быть со мной всегда, то вам придется так или иначе сталкиваться. Я не могу просто взять и бросить все в самый разгар своего дня рождения, – говорю устало. – Особенно, не имея на это весомых причин. Скажи мне, почему я не могу отметить свой день рождения вместе с любимыми людьми?

Я замолкаю, надеясь на то, что Ди хватит фантазии и красноречия, чтобы убедить меня в обратном. Мне и самому не хочется здесь находиться, это правда. Но уйти просто так, сославшись на усталость? Мать никогда мне подобного не простит. Особенно, учитывая то, что она так усердно помогала мне с организацией этого вечера.

– Любимыми? Нет, понимаю ещё родители, Звягинцев, но что здесь делает она? – впервые я слышу ярость в речи любимой. Горячую ревность, от которой у меня плавится мозг, а в штанах становится тесно.

Ди никогда так открыто не ревновала меня. Пожалуй, позже пожму руку Леве за то, что привел Яну.

– Видимо, работает, – поднимаю плечами.

Не хочу думать о том, к какому исходу может привести подобные разведения мамы. Она всегда мечтала о дочери, и неизвестно до какой степени дойдут ее попытки ввести Яну в нашу семью.

В любом случае разве Ди не говорила, что раньше дружила с Самойловой? Или не все так прозрачно, как на первых взгляд?

– Кем? – шипит Диана, пытаясь вывернуть из моих объятий. – Твоей личной подстилкой?

– Ты серьезно? – я поражаюсь голословности прозвучавшего обвинения. Прижимаюсь к любимой, позабыв о том, что в доме кроме нас есть ещё люди. Ближе, так, чтобы она поняла, насколько глупо звучат ее слова. – Мне никто кроме тебя не нужен, – рычу в лицо и, пока любимая не успела ничего себе надумать, вжимаюсь в ее уста поцелуем.

Нежным, стремительным, таким…

Ди отстраняется, отворачивая голову, отчего ее алая помада размазывается по щеке.

– Серьезнее некуда, Дим, – отвечает она глухо, а после ладонями оттесняя меня в сторону. – Я вызываю такси, ясно? Домой можешь не возвращаться.

Чувствую себя полнейшим кретином, смотря вслед уходящей любимой.

Что это было?

На что она обиделась? Что я сделал не так? И что я должен был сделать, чтобы она не ушла?

– Уже можно поздравить новоиспеченных жениха и невесту? – прислонившись к косяку, язвительно вопрошает Лёва, ставший невольным свидетелем былой сцены.

Я не смотрю в его сторону, сжимаю кулаки от злости, не в силах оценить шутку друга.

Да и какие тут могут быть шутки? Я облажался! А этому лишь бы поглумиться…

– Ты бы…

– Звяг, отъебись, – прерываю его, проходя мимо и ощутимо задевая плечом.

У меня нет больше желания вести беседы. И, кажется, это читается на моем лице.

Потому что когда я возвращаюсь в столовую, мама тут же предлагает завершить наш ужин.