– Ничего, – наконец озвучиваю ответ на вопрос Марины и поднимаюсь со стула. – Просто глупости в голове.

– Выбрасывай их оттуда и скорее собирай вещи, – хохотнув, заявляет она, вновь возвращаясь к просмотру сериала.

Так перед сном, пережив некоторые внутренние баталии с самой собой, я все-таки собираю все свои пожитки и ложусь в кровать. Но глаза не закрываются, словно между веками вставлены спички. Пялюсь в потолок, сжимая зубы и разрываясь от противоречивых мыслей и лихорадочных идей.

Что если это действительно связано с Димой? Что если в тот вечер именно он попросил Цербера вызвать мне такси? Но зачем, мы ведь даже не пересекались после в универе.

Вопросы, подобно снежному кому в метель, нарастают, грозя раздавить меня отсутствием ответов.

Правильно ли я делаю, что соглашаюсь на предложение Веры Сергеевны? И что буду делать, если всё-таки мои ожидания оправдаются, и это действительно будет связано с Косициным? Как буду оправдываться перед Ди?

Впрочем, а зачем мне перед ней оправдываться? Я ведь не заглядываюсь на ее парня, да и не должна ей ничего. Наши пути разошлись ещё во времена, когда мы поступали в вузы и теперь уже точно никогда не сойдутся воедино. Так что беспокоиться не о чем. Не о чем, но…

Я не замечаю, как проваливаюсь в спасительный сон. Попросту не улавливаю этого момента. А когда осознаю, что действительно сплю, едва ли могу сделать хоть что-то…

Он стоит в полутьме, лица его не видно, но я точно знаю, что это он. Его руки одним движением подхватывают края белой футболки, стягивая через голову и отбрасывая ее в сторону. И от этого небрежного, незначительного жеста у меня перехватывает дыхание. Тело пронзает сладкой волной нетерпения, и я больше не могу просто стоять.

Срываюсь с места, подхожу вплотную и протягиваю руку, не касаясь. Рука так и застывает в миллиметре от его кожи, а густой воздух будто переполняется множеством микроразрядов молний.

Тук-тук-тук. Я слышу, нет, буквально чувствую как гулко бьется его горячее сердце. Так же сильно, как и мое. Я в одном нижнем белье, он без верха. Собственным пульс глушит, а внизу живота сжимается тугой узел предвкушения.

– За всё нужно платить, Яна, – говорит он, и по моей коже бегут мурашки от его голоса. Он мягко перехватывает мою ладонь своей, заставляя коснуться себя.

Его кожа приятная на ощупь, упругая и немного шершавая, мягкие волоски щекочет ладонь, отчего я невольно начинаю улыбаться. Его рука на моей словно обещание, словно яд, камнепад, отрезающий путь обратно.

Я не боюсь его прикосновений, не отворачиваюсь, не вырываюсь, как сделала бы прежде. Они мне приятны. Осмелев, я медленно сдвигаю свою руку, мимолётно провожу по его плечу и возвращаюсь к груди, животу, двигаясь ниже. Ниже и ниже, чувствуя, как он неподвижен и напряжен.

И заинтересован. Ведь я так и не ничего и не говорю в ответ на его реплику. Поступки куда красноречивее слов.

– Как твой парень относится к тому, что ты посещаешь такие места? – когда мои пальцы касаются грубого ремня его брюк, он останавливает меня, поддевая подбородок указательным пальцем.

От его голоса внизу становится мокро. Мы смотрим друг на друга, и меня затягивает в бездну его темных глаз. Я облизываю губы, встаю на носочки и тянусь к его уху:

– Плохо.

Звучит смешок. Порочный, дающий понять, что пути назад нет и не будет. Но я и не хочу, чтобы заканчивалась эта пытка. Он рывком притягивает за талию к себе, нежную кожу живота царапает грубой тканью из-за его набухшего паха.

Сегодня я, как и он, одновременно и охотник и жертва. Своих чувств, тяги к запретному плоду, что обязательно должен быть сладок.