Наклоняюсь и целую Амели в щечки, пальчики все целую на ручках.

— Я вернусь, доченька. Быстро очень.

Несусь по коридору, сжимая пустую бутылочку для смеси. Я не взяла в больницу особо ничего. Грудь была настолько налитой, что я думала, литрами молоко будет, но нет. Болит теперь только, хоть врач и обещает, что молоко появится очень скоро, заставлять Амели голодать не стану.

Мне выдают сразу две порции смеси. Хватит на всю ночь. Отлично. Вес маленький, но мы наберем его быстро. Теть Люба обещала тоже молоко давать малышке, а затем уже и творог тоже.

Иду в палату. Что-то неспокойно мне. Всего две минуты дочку не видела, а уже соскучилась.

— Я тут, Амели…

Подхожу к люльке, и сердце сжимается от ужаса. Пусто там!

На белой простынке с котиками лишь игрушечный мишка лежит… весь в крови. Много, много крови, целая лужа, а дочки… нет.

Смесь выпадает из рук, которые я больше не чувствую. Из горла только рев вырывается, разрывая мое сердце на куски.

— Не-ет! Боже, нет… А-а-а-а! А-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а! – я кричу громко от дикого ужаса, заставляющего кровь стыть в жилах.

Бес вернулся.

Он убил… убил нашу дочь!