Катя ее поняла, конечно. Тали попросила Миру лечь на постель поудобнее, а сама села рядом, поглаживая ладонями обнаженный живот будущей роженицы.
– Мне еще нужен уголек из печки и красная шерстяная нить, и свежее куриное яйцо!
Катя немедленно кинулась выполнять поручения, пока Арита сидела на скамеечке в углу, вытирая слезы, что-то тихо про себя шепча, наверно, тоже молилась добрым Богам.
«Жаль, Барг и Грейта сейчас уже на главной площади, не захотели пропустить официальное открытие праздника, да еще собирались приветствовать Феодала!»
Тали уже около получаса колдовала на Мирой, а потом устало выдохнула:
– Теперь все будет хорошо… Он родится в срок и очень легко. Послушный мальчуган, сам перевернулся, а то бы ножками шел, было бы труднее…
Катя обняла новую подругу, смахивая слезы с собственных глаз, а старая Арита привстала со скамьи и снова чуть было не упала в ноги смущенной «целительнице».
– Мы так тебе благодарны, доченька… Вот вернется Барг, он тебя наградит…
– Мне ничего не нужно, что вы… Я же просто помочь хотела и поняла, что смогу.
Мира крепко спала. Бабушка осталась возле нее, поглаживала выбившиеся из-под платка волосы невестки, целовала ее натруженные руки. Подруги вышли на небольшую веранду, пристроенную к пекарне, присели на лавку отдохнуть.
– А, может, и вовсе на вечеринку не ходить? – всерьез размышляла Катя, – наверно, праздник в самом разгаре, а у меня уже нет сил, ни петь ни плясать не хочется. Вечер-то какой дивный, спокойно, тепло. Вот и солнышко почти село. Останусь-ка я дома… Хочешь, тебя отведу на площадь, наверно, любопытно посмотреть, как народ веселиться, да и еще отец беспокоиться начнет…
Тали задумчиво тряхнула косами, положила на колени свой музыкальный инструмент:
– Я тоже не хочу никуда идти… А спеть я могу тебе и здесь. Вот послушай!
Тали настроила свою маленькую арфу и запела:
(с)
Голос у нее был чистый и звонкий, проникал в самую глубь души, заставляя впечатлительную Катю надолго задуматься о своем:
– Дивная песня, только немного грустная. Тебе обязательно идти в Долину? Я бы с тобой отправилась, честное слово, но… здесь надо тоже помогать.
– Ничего… Я же не одна. Со мной Арем.
– А мама твоя… Что-то очень серьезное, да? Сама ты ее вылечить не можешь?
Тали опустила золотистую головку, рассеянно провела пальчиками по струнам, рождая тонкий звенящий звук-стон.
– Ему нужна именно я. И он своего не упустит. Мне надо непременно вернутся вместо нее, иначе случится беда…
– О ком ты говоришь?
Но Тали не успела ответить, потому что к веранде подбежала запыхавшаяся Грейта:
– Ну, что же вы тут сидите, вы же все-все пропустите! Такого больше никогда не будет! Барон привез бочку вина…
«Ну еще бы! У него их, наверно, сотни в подвале…» – с досадой решила Катя.
– … и множество других подарков, он старосте цепь золотую одел на шею и был милостив к приезжим. Наши люди так рады! Ведь прежде и носа к нам не совал, а сегодня просто монеты швырял в толпу… все его так восхваляют…
«Почему я не удивлена…»
– Катрин, немедленно одевай платье мамино с красной каймой и повяжи волосы лентой, и еще мои бусы, мы идем на праздник. Умоляю, ты должна это видеть! А вы? Вы ведь тоже идете с нами?
Катя только переглянулась с Тали и… побежала переодеваться.
Уже почти стемнело, когда втроем девушки смешались с праздничной толпой селян, что окружала небольшую площадку в центре Лоста. На краю мощенного каменной плиткой «пятачка» возвышалась огромная бочка с замысловатым вензелем на железном ободе. Катя фыркнула, понимая, что приличная очередь развеселых людей выстроилась за кружкой вина из личной коллекции барона.