Страшась того, что ожидает нас в Милдорнии, я наслаждалась каждой минутой, проведенной с любимым. Словно знала, что скоро случится что-то недоброе.

***

Столица Милдорнии, Даман, оказалась городом жарким и людным. Лабиринты узких улочек, необычные дома из розоватого песчаника, шумные базарчики почти на каждом углу, и спешащие куда-то жители – женщины в просторных шелковых одеждах, и одетые кто как мужчины. Первые шли не торопясь, прогуливаясь с важным видом, обмахиваясь большими, сделанными из бумаги и дерева, веерами. Вторые же покорно следовали за своими женами, хозяйками и госпожами, или сновали по улицам, по каким то неведомым делам, таща на себе разные грузы.

А в центре города, видимый издалека, сверкая на солнце, возвышался золотой купол королевского дворца. Туда мы и направлялись огромной процессией, перед которой послушно расступался народ, узнавая королеву, что сидела в расписном паланкине, который везли на себе четверо рабов. Охрана из десятка воительниц, как и я, ехали следом верхом на лошадях. Кареты тут, видно, были не в ходу из-за размеров улочек, и даже так прохожим приходилось вжиматься в стены домов, чтобы позволить нам проехать.

Эйнару, как рабу, пришлось идти пешком, но мы продвигались медленно, и он вполне поспевал за моей лошадью, не выказывая ни малейшей усталости. Он тоже снял с себя рубашку, чтобы не выделяться, и пот стекал по его мускулистому торсу, притягивая взгляд и заставляя меня краснеть при воспоминаниях о недавнем.

После того, как корабль зашел в порт, мы с оборотнем хотели остановиться в одной из гостиниц на берегу, дожидаясь Мину и ее подругу. Но королева, сделав вид, что не слышит нас, настояла на том, что мы должны остаться во дворце. Когда же я попыталась отказаться, подозвала к себе, и недвусмысленно намекнула, что ее милость может в любой момент закончиться.

Пришлось, скрипя зубами и проклиная про себя тот день, когда согласилась плыть на «Селестии», приняв «щедрое» предложение Флавии. В надежде, что по прибытии ей станет просто не до нас.

Королевский дворец поражал взор своей монументальностью и величием. Блеск золота и драгоценных камней, мрамор и гранит, высокие мозаичные окна и расписные фрески по стенам, широкие каменные лестницы, убегающие вверх, ряды галерей и анфилад, пронзающих здание, вся эта красота ослепляла, завораживала и подавляла с непривычки. Казалось, в местных лабиринтах можно было плутать бесконечно, и все равно не встретить одинаковую комнату или зал.

Перед идущей впереди нас королеве замирали, низко кланяясь, одетые в широкие штаны и длинные рубахи слуги, и падали ниц полуголые рабы, сверкающие худосочными обнаженными телами. Высокий, крепко сложенный Эйнар выделялся среди них, как перст, и на него то и дело оглядывались. Мужчины смотрели с завистью и ненавистью, а женщины похотливо и оценивающе. Оборотень шел рядом со мной невозмутимый и спокойный, никак не реагируя на столь пристальное внимание. Я же хотела провалиться сквозь землю.

Покои, что нам выделили, кричали о богатстве и роскоши, к которым привыкли жители дворца. Мне же здесь было неуютно, и вместо дорогой мебели, пушистых ковров под ногами и золота повсюду, я предпочла бы маленький домик где-нибудь на окраине, без королевы и ее пугающих планов на наш счет.

А в том, что они были, я не сомневалась, как и в том, что нам надо отсюда как можно быстрей бежать. Но сами мы в чужой стране не выживем, и из дворца просто так уйти нам не дадут. Только и остается, что надеяться на помощь Мины, которая и сама была в полнейшей растерянности от решения королевы.