И, оставив слабоумного великана, быстро направилась к выходу. Пока он не очухался и не решил продолжить разговор. А моего филологического образования хватило только на пару фраз «по фене». Зато вслед получила несколько восторженных взглядов от мужчин на других тренажерах. Навстречу мне уже шел Ольшанский, перекинув пиджак через плечо. С интересом оглядел ситуацию, мужские взгляды и, подхватив меня под локоть, потащил к выходу.

– На минуту тебя оставить нельзя. Какая из тебя помощница, если мужики на тебя слюни тут же пускают?

– Привлекательная? – кокетливо подсказала я, проходя мимо очередного зеркала и оценивая, что даже в самом своем нарядном платье, смотрюсь с ним довольно жалко.

– Неработоспособная. – Видимо, его начинала злить эта ситуация. – У меня таких шм… неработоспособных, знаешь, сколько побывало? Ни одна надолго не задержалась.

Мы вышли из центра, спустились на подземную парковку и прошли вдоль рядов припаркованных машин. Мигнул маячок сигнализации, открывая дорогущую тачку. Ну, конечно, красная Тесла. Таких в городе пара штук, особенно красных. Что я пишу о таких мужчинах? Дракон! Собирает вокруг себя все дорогое, яркое, понтуется и красуется, выставляя свои богатства напоказ.

– Не нравится? – Сергей остановился и вопросительно посмотрел на меня.

– Такое, – неоднозначно ответила я. Не говорить же, что никогда не сидела в таких тачках? Конечно, внутри белая кожа, бежевая обивка, да в такую машину страшно садиться, чтобы не испачкать. Коврик нужно стелить рядом, чтобы ноги вытирать перед посадкой.

– Да ста за три секунды. – Ольшанский открыл дверь передо мной и пригласил сесть.

– По нашим-то пробкам? Актуально, – фыркнула я, садясь внутрь.

Пока он обходит машину, услышала, что у него звонит мобильный. Он открыл дверь и сел на водительское сиденье.

– Да, моя сладкая. Жутко рад тебя слышать!

Я вся напряглась, прислушиваясь к разговору. Сама же сидела, уставившись в окно, делая вид, что меня нисколечко не интересует разговор Ольшанского. А он шутил, подначивал и веселился вовсю. Мне стало казаться, что уши у меня выросли и сменили направление на противоположное. Было понятно, что это девушка, что они очень близки и что он ее любит. Так и сказал: «Люблю, целую». И положил трубку.

– На чем мы остановились?

– Я тебе не мешаю? – Повернулась я к нему. Как ты будешь объяснять, что рядом с тобой неотлучно будет какая-то незнакомая женщина?

Легкий смешок, и губы Ольшанского растянулись в улыбке. Он повернулся и пристально всмотрелся в мое лицо.

– Мы общаемся меньше часа, а ты уже ревнуешь? Не ожидал от тебя.

– Забыл добавить «после всего, что было», – фыркнула я. – Но я совсем не о том. Тебя ревновать никто не будет?

Он резко крутанул руль на повороте, и я чуть не впечаталась лицом в боковое окно.

– Что ж ты нервный такой? – пробормотала я, принимая вертикальное положение и поправляя прическу.

– Я не обязан никому отчитываться, что я делаю и с кем.

– Угу. – Открыв сумочку, я достала блокнот и записала: «Самовлюбленный эгоист».

– Что это ты там пишешь? – Ольшанский перегнулся ко мне, придерживая руль одной рукой.

Я быстро захлопнула блокнот. С этим нужно быть поосторожнее, я ведь и козла могу от фонтана эмоций нарисовать. А потом оправдывайся, что не то имела в виду, хотя на самом деле совсем то, и все правильно все поняли.

– Заметки. Или ты забыл, что я здесь не для твоего развлечения. Я материал для книги собираю.

– И как? – Он приосанился и заиграл пальцами по рулю. – Соответствую образу миллионера?

– Печатному? Ну, почти. Образ миллинера-абьюзера тебе подходит как никому.