– Зачем вы здесь?!

Мы спокойно ответили, что пришли сдавать зачёт досрочно, и положили на стол перед ним наши зачётки. Он с облегчением выдохнул и так же молча поставил нам зачёты.

Была ещё потрясающая дисциплина, называвшаяся дискретная математика. Под этим названием были сгруппированы математическая логика, теория множеств, теория графов и что-то ещё. Как позже покажет жизнь, этот предмет был мне наиболее необходим, но, как известно, отношение к дисциплине во многом зависит от преподавателя. В этом смысле дискретной математике не повезло. Читал её нам молодой, высокий самовлюблённый нарцисс по фамилии Вовси. Он презрительно относился к людям (а может, только к студентам), его боялись и не любили. И, соответственно, не любили и дискретную математику. Как её сдавать, мы не представляли, и когда я, как староста группы, формировал график экзаменов, то отвёл на подготовку к дискретной математике только три дня – это минимальный допустимый срок. Сначала все набросились на меня, мол, очень мало времени, не успеем подготовиться, но в итоге стало понятно, что даже если бы было выделено тридцать дней – мало что изменилось бы.

Сам экзамен – тоже отдельная песня. Мы сдавали в какой-то аудитории, в которую не закрывалась дверь, и для того, чтобы её закрыть, надо было вставить между створками тряпку и сильно потянуть дверь на себя – тогда она держалась. На всём этаже стояла нереальная тишина. Так же тихо и в аудитории, где мы сидим и готовимся к ответам. Тут, предварительно постучав, заходит Вовка Сивцевич, наш заместитель старосты, вставляет тряпку в дверь, чтобы её закрыть, и рывком дёргает ручку на себя, при этом от волнения и нервного напряжения из него вырывается дикий крик. Он, как обычно, становится пунцовым и садится на свободное место. В момент крика многие из присутствующих рефлекторно прикрыли головы руками – это иллюстрация атмосферы экзамена. Выходит сдавать Ромка. Вовси берёт зачётку, читает его отчество и говорит, что его тестя зовут так же, как Ромкиного отца. И предлагает тройку за такое совпадение. Ромка тут же с радостью соглашается и исчезает из аудитории, унося вожделенный «уд.» в зачётке. Моя очередь. Подхожу, сажусь, кладу на стол исписанные листы. Вовси смотрит на меня, я – в пол. Он говорит: «Кажется, вам до фонаря мой предмет?» Я медленно киваю. Вовси спрашивает: «И я?» – такой же молчаливый кивок. Он без звука ставит «уд.» и отдаёт мне зачётку.

Но, похоже, и ему на этих экзаменах было несладко. Вышла отвечать какая-то наша девушка и отдала ему исписанные листы. Он схватил ручку и стал судорожно зачёркивать её писанину, разрывая бумагу и приговаривая: «Всё неправильно, всё неправильно!»

На факультете автоматики и вычислительной техники важной частью нашего обучения были языки программирования. «Сильный» преподаватель был по PL/1 – пожилой дядечка приходил на лекцию с длиннющим свитком, исписанным конструкциями языка программирования, и специальным устройством, на верхней горизонтальной планке которого он закреплял рулон, а вторую часть свитка надевал на нижнюю горизонтальную планку с ручкой. Выглядело это как Тора в синагоге. Затем он поворачивался к аудитории спиной и, что-то бормоча себе под нос так тихо, что даже на первом ряду было не разобрать, что он там говорит, медленно вращал ручку нижней планки, приводя в движение свою сложную конструкцию и предполагая, что мы успеваем записать или хотя бы прочитать то, что там на свитке написано достаточно мелким шрифтом.

Правда, на следующий семестр пришла настоящая профи – профессор Зайцева, которая очень неплохо научила нас всех PL/1.