Привычки. Каждый наш поход из детского сада домой был по одному и тому же маршруту. Несколько раз я предлагала Лёве пойти по другому пути через детскую площадку, чтобы немного прогуляться, когда погода была замечательной. Но всё было тщетно: мой сын шёл по своему пути и исключительно с одной стороны дороги. Даже шаг влево или вправо расценивался, как отступление от заданного маршрута.

Однажды я шла за сыном в детский сад и увидела, что один участок заасфальтированной дорожки ремонтировали рабочие. Помню, какое волнение я испытала в тот момент. На обратном пути я с самого начала снова попыталась уговорить Лёву свернуть в другую сторону, но мой упёртый сын никак не хотел подчиняться. В итоге, когда мы подошли к перекопанному участку дороги, мне пришлось столкнуться с очередной истерикой. Выбора у меня не оставалось: я подхватила сына на руки и быстро перебежала дорогу вокруг большой ямы.

Город Лёва знал очень хорошо уже с трёх лет. Я поняла это, когда он стал тянуть меня за руку в то или иное место, где мы уже были, но ещё до него не дошли. Он уже знал, что если свернуть в определённую сторону, то мы обязательно попадём туда, куда ему так хочется. И путь был именно таким, каким он его запомнил. Никаких отклонений от маршрута.

Лёва хотел ехать на автобусе одного и того же цвета, надевать определённую футболку, смотреть один и тот же мультфильм, пить из одной кружки, есть определённые продукты. Это и есть то самое «стереотипное поведение», о котором я рассказывала в первых главах книги.

Страхи. Наверное, все мы в детстве чего-то очень боялись. Да что тут говорить: даже у взрослых есть свои страхи. Возможно, это боязнь насекомых, темноты, замкнутого пространства или, к примеру, высоты. Что касается моего сына, то его страхи могут показаться обычному человеку чем-то абсурдным.

Мой сын ни под каким предлогом не даёт подстричь свою шевелюру. Мы пробовали вместе с мужем побыть в роли парикмахеров, а также водили сына в детские парикмахерские, где вместо кресел – красивые машинки, а над зеркалами – экраны с мультфильмами. Но всё было бесполезно. Лёва никак не соглашался доверить кому бы то ни было свои локоны. К трём годам он обзавёлся густой копной волос, которые торчали в разные стороны, вызывая недоумение воспитателей и моих знакомых. «Домовёнок Кузя» – так мы с мужем в шутку прозвали нашего сына.

Конечно, я искала выход из этой непростой ситуации и нашла: стала подстригать сына ночью, пока он спал. Результат получался далёким от идеала, но когда речь идёт об удобстве и гигиене, никакая эстетика уже не важна. Порой чёлка получалась немного косой, а пряди над висками разной длины.

То же самое касалось и стрижки ногтей. Вообще мой сын терпеть не мог ножницы, а кричать начинал уже тогда, когда видел их в моих руках. Эту процедуру приходилось делать так же в ночное время.

Говорят, что в жизни привыкаешь ко всему. Так и я привыкла к таким, казалось бы, неудобным вещам, которые стали для меня чем-то обыденным.

Да, мой сын боится странных вещей и явлений, но я всё равно считаю его храбрым мальчиком. Он прошёл многие медицинские осмотры и процедуры, он почти никогда не плачет, если упадёт, лишь стискивает зубы и бежит дальше.

Для меня мой сын – герой. А этого уже достаточно, чтобы чувствовать гордость за своего ребёнка.

20

Итак, первый невролог, к которому мы пришли на приём, поставил моему сыну диагноз «аутизм».

Спустя год, после прохождения нужных процедур, мы в третий раз пришли на приём уже к другому врачу, на котором решили остановить свой выбор. Молодой специалист, который не пичкал Лёву медикаментами, не делал сходу резких заключений и внимательно наблюдал за ребёнком в течение часового приёма. Ему важно было докопаться до истины, как и нам, родителям.