В этот момент видимо до болевого центра в мозге доходит запоздавший шоковой ситуацией сигнал и вырывает меня из дурмана жгучей болью на правой ноге. Не могу сдержать шипения, вырвавшегося изо рта, и опускаю Аню на пол. Похоже, кипяток все-таки долетел до меня несколькими внушительными каплями, когда чайник рухнул на пол, потому что вверх от лодыжки до колена алеют три больших красных рваных пятна.

- О, Боже, - охает заяц, прикрывая рот ладошкой, а потом к моему огромному удивлению, внезапно хватает меня за руку и толкает на стул. - Нужно быстро приложить что-то ледяное, - поворачивается к холодильнику и, стремясь перешагнуть через лужу, поскальзывается на мокром полотенце и чуть не падает, но умудряется удержать равновесие.

- Аня, я только что жизнью рисковал, спасая тебя, а ты чуть задницей в кипяток не приземлилась, - включаю сарказм злясь на её нерасторопность. Не хватало хребет себе сломать б***ь. – Что ты вообще ищешь? Масло подсолнечное дай, я намажу и все дела.

- Нельзя маслом, с ума сошел, - изрекает так серьезно, будто я только что сказал, что Земля квадратная. Хватает кубики льда, скидывает их в полиэтиленовый пакет из ящика, оборачивает в вафельное тонкое полотенце и приседает передо мной на колени. Я не успеваю перехватить милосердный порыв, как она уже прикладывает лед к ноге, и тут же чувствуется адово облегчение. Не то чтобы боль была невыносимой, но со льдом однозначно гораздо лучше.

- Почему нельзя маслом? – спрашиваю, наблюдая за тем, как Аня усердно старается растянуть пакет по всем обожженным местам, и не могу пошевелиться, ощущая где-то глубоко в грудине жгучее тепло. Гораздо более приятное чем то, что растекается вдоль голени. Я и забыть успел, что чувствуешь, когда в отношении тебя проявляют заботу.

- Маслом ты закупоришь поры, и воздух не сможет проникать в кожу. То есть ты, считай, замаринуешь собственный ожог, - бросает на меня мимолетный взгляд и, удерживая одной рукой лед, вторую подносит к приоткрытому рту и дует на ладонь, согревая замерзшие пальцы. - Поэтому никогда нельзя мазать маслом. Только холодная вода или можно полотенце, если ожог неглубокий. Ты в данной ситуации обойдешься несколькими днями марлевых накладок с антисептическим кремом.

- Ты откуда знаешь столько про оказание первой помощи? – тянусь и забираю из её руки холодный кулек. Тонкие пальцы вот-вот посинеют, если она еще так пару минут подержит его.

- Учусь в медицинском, - пожимает плечами, так и продолжая сидеть передо мной на коленях, внимательно наблюдая за тем, чтобы все ожоги были покрыты льдом.

Я же сидя сверху не могу оторвать взгляда от её детского хвоста, растрепавшегося от нашего непредвиденного происшествия, того, с каким усердием она прикусывает губу, и от так резко контрастирующей со всем этим образом домашней девочки-медсестры ложбинки на груди, которая с этого ракурса просматривается идеально. Хлопковый топ обтягивает простенький лифчик, который она в моем присутствии не снимает, и, черт возьми, правильно делает, потому что вида ее голой груди под тонкой материей я бы точно не выдержал. Хотя и этой невинной панорамы вполне достаточно, чтобы у меня встал. Вот прямо сейчас, б***ь, очень вовремя и главное уместно. Нервно выдыхаю и тянусь за пачкой сигарет. Свободной рукой выбиваю одну на стол, засовываю в рот и чиркаю зажигалкой. Глубоко затягиваюсь, всеми силами стараясь не смотреть на сидящего у моих ног зайца, потому что то, что я сейчас чувствую, сложно обуздать.

- Не кури, пожалуйста, на кухне, - просит Аня и снова натягивает пакет куда-то вниз. Чувствую прикосновение ее пальцев к коже и раздражаюсь. Скорее на собственную реакцию, чем на нее, потому что она просто пытается помочь, но попадает под горячую руку.