– Ты думаешь, я жулик или того хуже? – грустно спросил он, а я вздохнула:

– Я думаю, что ни в одной фирме служащим не платят таких денег. Если ты сможешь меня разубедить, я буду только рада.

– Во-первых, я не просто служащий, во-вторых, я – компьютерный гений, надеюсь, это доказывать не надо?

– Не надо, – усмехнулась я. – Гениальность как раз и настораживает, знать бы, куда она направлена.

– Ах вот оно что! – Димка поморщился, помолчал, вздохнул и продолжил: – Ты решила, что я занимаюсь чем-то противозаконным?

– А что бы на моем месте решил ты? – запечалилась я.

– Это не так…

– А почему мы прятались у Веры?

Он опять поморщился:

– В тот раз неприятности были у нашей фирмы, а не у меня лично. Я просто перестраховался.

– Какая разница? – удивилась я.

Димка понял, что для меня разницы действительно нет, и загрустил по-настоящему.

– Послушай…

– Не пойдет, – перебила я. – Ты имеешь право рисковать собой, но есть Ванька… в общем, опасности отменяются. Я не люблю боевики, а в жизни мне они и вовсе без надобности.

– Никаких боевиков и никакой опасности. Честно. Ну что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?

– Лучше всего найди другую работу, – отрезала я. На этом в тот раз мы и закончили.

Работу Димка нашел, и через две недели после этого события мы с сыном вернулись к нему. Муж бродил по квартире, качал головой и восклицал:

– Отказаться от таких денег… Кому рассказать – не поверят.

В новой фирме работать ему приходилось меньше, а платили, на мой взгляд, очень даже неплохо. Жизнь наладилась, и сомнения остались в прошлом.

Мы получили ссуду в банке и взялись строить дом. Строительство завершилось как раз к моему дню рождения, поэтому два события решили объединить: и день рождения отметить, и новоселье справить. Мама и свекровь пришли пораньше и помогали мне на кухне. К четырем часам собрались почти все, стол накрыли в огромной полупустой гостиной. Мебель пока присутствовала только в трех комнатах: детской, спальной и кухне, но это никоим образом не сказывалось на моем хорошем настроении: мне нравился наш дом, и вообще жизнь радовала.

– Ну что, за стол? – спросил папа, заглядывая в кухню.

– Конечно, – кивнула я, намереваясь идти в спальную переодеваться, и тут мама сказала:

– А грибы? И компот. Вишневый, нет, лучше рябиновый. – И я вместо спальной пошла в погреб, пошла потому, что привыкла соглашаться с мамой, хоть и не видела особой нужды ни в грибах, ни в компоте.

Погреб был за гаражом, забавная домушка под железной крышей. Я направилась в ту сторону. Из-за угла вывернул Ванька на велосипеде:

– Ты куда, мам?

– В погреб.

– А зачем?

– За компотом и за грибами.

Мы достигли погреба: я пешком, а сын – используя трехколесный велосипед как самокат.

Я толкнула дверь, обитую железом, вошла внутрь, нашарила рукой выключатель и зажгла свет. В погреб надо было спускаться по металлической лестнице. С трудом открыв люк, я заглянула вниз.

– Я с тобой, – сказал Ванька.

– Вот только попробуй, – погрозила я пальцем: сын был одет в новый костюмчик небесно-голубого цвета, и после посещения погреба его наверняка пришлось бы переодевать.

– Ну, мама, – закапризничал он.

– Можно подумать, ты никогда не был в погребе, – покачала я головой и сурово добавила: – Марш в дом. Одна нога здесь, другая там. И велосипед убери.

Ванька сморщил нос, но, подхватив велосипед, покатил к дому. Дождавшись, когда он поставит велосипед у крыльца, я, удовлетворенная сыновним послушанием, спустилась в погреб. Хотя в дом мы переехали недавно, погреб, стараниями моей мамы, был забит до отказа. Чертыхаясь, я смогла отыскать грибы, а также трехлитровую банку с рябиновым компотом. Поставила обе банки в сумку и стала осторожно подниматься по лестнице.