Киваю.

Немного молчу и задаю следующий вопрос, раз уж Ян сейчас открыт для диалога:

— Ты с сыном сегодня был?

Не хочу упоминать Паулину, даже просто говорить «у нее» не хочу.

— Нет. На трассе перед нами авария случилась. Пришлось ждать эвакуатор. Объехать не получилось.

Сжимаюсь, когда на миг представляю, что Ян и сам мог оказаться в аварии. Не сдерживаюсь, порывисто обнимаю. Крепко-крепко. Он позволяет. Мою нежность никогда не пресекает. Даже собственной матери не всегда позволяет, а мне можно.

— Я так сильно тебя люблю, — отчаянно шепчу. — И так сильно на тебя разозлилась, когда только обо всём узнала.

— Логичная реакция, — комментирует.

С одной стороны, мне хочется узнать, кем для Яна в прошлом была Паулина. Просто случайной женщиной? Чем-то большим?

Но не решаюсь. Сейчас мне и этой правды кажется слишком много. Нужно с ней хотя бы как-то ужиться. Банально привыкнуть.

Трусь кончиком носа о плечо Яна. Плотней сжимаю бёдрами его бёдра. Если могла бы уснуть вот так в его руках, уснула бы. Так он не даст. Потому что так неудобно. Я должна спать в постели, как и полагается.

— Заяц, не прекратишь тереться, опять возьму, — предупреждает, а у меня снова мурашки и дыхание перехватывает.

Хочу его. Для него. Всего. Всегда.

— Бери, — улыбаюсь и целую его в скулу.

Сердце ухает куда-то вниз, когда я снова оказываюсь под Яном. В этот раз он не сдерживает себя, отпускает свою суть, и я принимаю его жесткие объятия и движения с любовью.

Хочу остаться в этой ночи навсегда, но понимаю, что это невозможно. С приходом дня придут и те проблемы, с которыми придётся и мириться, и бороться.

***

Утром просыпаюсь в постели одна. Сонно шарю рукой по соседней подушке, но не ловлю ничего, кроме пустоты.

Ян редко позволяет себе поздний подъем. Слишком много работы.

Тихонько вздыхаю и медленно переворачиваюсь на спину. Морщусь. Всё тело почти сразу же отдается тянущей болью. Особенно эта боль ощутима между бёдер и внизу живота.

Улыбаюсь. Вспоминаю сегодняшнюю ночь.

Чувствую себя опустошённой, но при этом абсолютно счастливой. Мы очень долго не спали. Ян буквально не хотел отпускать меня. Выпил всю меня до дна и только потом уснул.

Сил, чтобы сходить в душ ночью не осталось. Поэтому исправляю это упущение сейчас.

Поднимаюсь с кровати, плетусь в ванную.

Волосы взъерошены. Взгляд всё еще сонный, но довольный.

Настраиваю температуру воды. Делаю ее чуть похолодней, иначе точно нормально не проснусь.

Первые несколько секунд по телу бегают мурашки. Терплю. Затем плавно привыкаю и чувствую, как сонливость начинает потихоньку отступать.

Невольно начинаю фантазировать о том, как Ян вот-вот бесшумно зайдет ко мне в душ, прижмет к себе, поцелует, а затем…

Немного смущаюсь. Поджимаю губы и гоню от себя слишком яркие и волнующие картинки, которые так искусно рисует мое воображение.

В это время Ян всегда уже занят работой, поэтому бессмысленно мечтать. Да и я всё еще чувствую пусть и сладкую, но слабость.

Когда выхожу из душа и тщательно вытираюсь, вспоминаю о нашем ночном разговоре. Вспоминаю о Паулине, ее сыне.

В груди снова начинает шевелиться ревность. Чёрт.

Я услышала Яна. Его позицию. Понимаю, что мальчик в его жизни останется навсегда и мне это нужно принять. Но пока не могу. Нужно время.

Хочу еще немножко побыть счастливой и беззаботной. Разве я так многого прошу?

Но вслед за мыслями о Паулине сразу же стремятся и вполне логичные вопросы.

Как я справляюсь с теми периодами, когда Ян будет проводить время со своим сыном?

Как укрощу свою ревность?

Из размышлений меня выдёргивает звонок смартфона. Кто бы это ни был, а я уже ему благодарна.