Он предоставляет полный отчет, совместно мы проводим проверку бортовых систем. Из бокового кармана беру карту контроля. Зачитываю пункты. Отлично знаю, что ни в коем случае нельзя это делать по памяти. Запускаем двигатели.

— Начинаю руление!

Сейчас концентрация должна быть максимальной. Ведь если свернуть не туда, можно оказаться лицом к лицу с другим самолетом. А заднего хода у меня нет, и потом нас с другим аэробусом только тягачами растаскивать.

Но перед глазами неожиданно встает наша встреча с моей — как бы странно это ни звучало — законной женой, и понимаю, что ни одна нормальная женщина после такого разговора со мной никуда не пойдет. А она, судя по всему, еще и с характером. Я предпочитаю ласковых кошечек, а не психованных диких самок, у которых любой спорный момент заканчивается воплями. Меня подобное лишь раздражает.

В себя меня приводит сигнал от старшего бортпроводника о готовности пассажирской кабины к взлету. Гоню от себя этот бред, сейчас мне нужна сверхконцентрация.

— Спасибо, Юля. Хорошего полета.

— Хорошего полета, капитан.

У меня нет каких-то особенных летных примет. Я вообще не суеверный. Единственное — я никогда не фотографируюсь у самолета перед вылетом.

Отчитываюсь перед диспетчером. Все только на английском языке. Он в свою очередь разрешает занять взлетно-посадочную полосу, и я сверяюсь со второй картой контрольных проверок. Вижу знаки начала и номера полосы. Включаю фары. Запускаю секундомер. Двигатели устанавливаю во взлетный режим.

— Поехали! — объявляю Тимохе, набираю скорость. В какой-то момент сообщаю диспетчеру команду: — Ви ван, — это значит, что самолет достиг скорости принятия решений и теперь уже не получится остаться в пределах взлетной полосы. Приподнимаю нос и убираю шасси.

Жу-ух! И я, держа двумя руками штурвал, плавно и очень даже изящно отрываю многотонный борт от земли.

Начинается волшебство. Здания все мельче, а синего неба все больше. А через несколько минут мы нырнем в белые пушистые облака. Красота неописуемая. Чувствую себя олимпийским богом. Это ощущение, когда от меня так много зависит, пьянит сильнее водки. Я балдею от этого момента. И каждый раз испытываю нечто вроде экстаза.

Лишиться неба из-за отсутствия жены? Потерять главное место в самолете из-за женщины? Никогда в жизни!

На высоте десяти тысяч футов включается автопилот, я прошу Юлю принести мне чай. Теперь мы с Тимохой можем разговаривать, а до этого ни единого лишнего слова. Я обязан соблюдать правила стерильной кабины во время критических фаз полета — взлета и посадки.

— Молодец! Выполнил взлет на пять баллов. Недаром ты у нас в академии на всех досках почета висел. Заслуженно!

— Не подлизывайся. Лучше скажи, как найти человека, если знаешь только его имя и фамилию? В какое справочное бюро заглянуть?

Тимоха давится принесенным нам обоим чаем. Смеется.

— Ты, конечно, крутой пилот, Илья Андреевич, но сейчас просто вот как моя баб Валя из Пузиково выразился. Ну какое бюро? В строку поисковика вводится вся информация — и вперед. Главное, чтобы фамилия была не слишком редкой.

Фамилия?! Не помню. Надо в паспорте глянуть.

— Еще можно поискать в соцсетях, потому что девяносто процентов жителей нашей страны там зарегистрированы. Ну и лично я советую искать не только профиль, но и чекины.

— А это что значит? — Нахмурившись, отпиваю глоточек.

Он смотрит на меня как на идиота.

— Ну что ты так уставился, Тимошин? Я предпочитаю живое общение. Мне эти переписки твои неинтересны. Вот уж радость — выбрать бабу по картинке и передергивать на ее жаркие словечки. Не лучше ли по-настоящему?