А стоящая на выходе из зала ребятня
Догадалась сразу, что в комсомол не принят я.
Нет на груди с портретом Ленина значка,
Да было написано и на морде это у меня.
И, окружив меня, вопросы сразу же задали:
«Когда повторно приходить и какие порученья дали?» —
«Книгу Ленина о каком-то „крититизме” чтоб я изучил,
Устав чтоб лучше почитал и через месяц приходил», —
Понурив голову, сквозь зубы им я процедил.
В сторонке у окна задумчиво стоял
Наш школьный комсомольский секретарь.
Решил его спросить про книгу, что мне задали читать,
Он комсомольский наш вожак и должен это знать.
И был его ответ такой с улыбкой мне:
«Не забивай ты этим сильно голову себе,
В райкоме эту книгу до конца никто и не читал,
А начав же читать, то на второй странице засыпал.
И задают всегда один вопрос, он стар, как мироздание:
Первично что по этой книге – бытие или сознание?
И секретарь райкома мне поручение такое дал,
Чтобы проинструктировал и правильный ответ я подсказал.
И вот какой, ты думаешь, здесь должен быть ответ?» —
Спросил меня, а я ему всего три слова:
«Конечно, дух, сознание!» – «А вот и нет,
Ответишь так, и в комсомол не примут снова».
А через месяц, прочтя комсомола тот устав
И книгу о «критицизме» из библиотеки пролистав
(Читать не стал, мозги закипят, да и ответ я знал!),
Перед комиссией в райкоме я вновь предстал.
Вначале меня вопросами по уставу погоняли,
Затем о ведущей роли партии с расспросами пристали,
А в конце вопрос тот самый мне задали.
Ответил, как учили; одобрительно кивнув, отстали.
В центре комиссии секретарь райкома встал
И, красную книжицу в руках держа, сказал:
«С сегодняшнего дня ты комсомольцем стал!»
И, вручая значок и книжицу, руку мне пожал.
4
Я – абитуриент. Общежитие
Воспоминания исчезли, и я вернулся в тот институтский зал,
Профессор Ушаков предо мной, и это он мне руку жал.
Говорил, что документы приняты и я абитуриентом стал,
И, взяв ручку, мне направление в общежитие подписал.
И в этом направлении его я адрес прочитал:
Шкиперский проток, дом номер пять.
А профессор, как его найти, мне подсказал.
Скорее в руки чемоданчик – и пошел его искать.
Спросив случайных мне прохожих
И вспомнив, что говорил мне Ушаков,
Пересек Большой проспект, затем и Средний тоже.
И за сквером вижу название той улицы и общежития дом.
Восьмиэтажным в сталинском стиле оказался он.
Почему улица так называться стала,
Учась уж в Горном институте узнал тогда.
Речка здесь когда-то небольшая протекала,
И «протоком» у местных называлась она.
Здесь шкиперов парусных судов обосновалась слобода,
Но поздней засыпана эта речка почти что вся была.
Улицей уж стала в Екатерины Великой времена
И на картах Шкиперский проток название обрела,
А в народе Шкиперкой по сей день называется она.
Дубовую, со стеклом в проемах открываю дверь:
Фойе, лестница и лифт – куда же топать мне теперь?
А справа появилась девушка-консьерж в окне:
«Мальчик, что надо здесь тебе?» – от нее вопрос ко мне.
«У меня направление в это общежитие, я – абитуриент!» —
«Не думала, что принимают в Горный институт детей».
А я, приврав с обиды: «Мне уж восемнадцать лет!» —
И, достав из кармана ордер, его под нос я сунул ей.
Женщина медленно по лестнице спускалась,
Оказалась комендантом общежития она.
«Совсем немного мест у нас осталось,
Но поищем на втором», – сказала и повела меня туда.
Поднялись с первого мы на второй этаж,
Длинный с поворотом коридор и комнат череда.
«Здесь маркшейдеры живут. Этаж весь ваш,
А вот и комната твоя», – сказала мне она.
Войдя туда, аж восемь коек в ней увидел я,
Семь застелено, и лишь одна непокрытая была.
И понял сразу: та, что не застелена, – моя.
А комендант, сказав, где взять постель, ушла.