— Потереть — и прилетит джинн? — скептически вздернула бровь. 

— Нажать, и приду я, — оскалился он, не спеша выпускать мою руку, — я же лучше? — Смешок сорвался с губ быстрее, чем успела его подавить. — Нет? — он опустился на корточки, получая возможность рассматривать мое лицо ближе, чем я была готова. 

— Откуда мне знать? — улыбнулась шире. 

Смотреть в его глаза оказалось совсем не страшно. Пока что. Светло-голубые, льдистые, но удивительно теплые. 

— Тебе напомнить? — а вот теперь его взгляд потемнел. 

Странные у него глаза — будто мерцают, почти незаметно. Радужки по краям светлые, как мелководье, но ближе к зрачку — пугающая глубина, и не понять, что в ней водится. 

— Ты напрашиваешься на комплимент? — подалась я вперед, приподнимаясь на локте. 

— Нет, — вдруг серьезно отрезал он. — Думаю, нам надо извиниться друг перед другом. 

Я насторожилась:

— Мне уже нужен адвокат?

Он притягательно улыбнулся:

— Я же говорил, тебя никто не спасет.

— Очень самоуверенно. 

— Не более чем лезть киборгу в штаны… — вдруг изменился еле уловимо его голос. 

В душе мигом всколыхнулось и ощерилось:

— У меня не было в планах лезть тебе в штаны, — процедила я, вспыхивая щеками. 

— Ты в первый раз, что ли? — будто возмутился он, но уж очень довольно. Провоцировал, а я велась.

Как в первый раз.

— К любому повороту надо быть готовой, когда выходишь на дело полуголой.  

— А ты будто полуголых не видел! — глупо огрызалась я. 

— Таких, как ты — нет, — изящно обезоружил меня честностью, придавив край одеяла рукой. 

— Каких? — вцепилась я в другой край и попыталась дернуть. — Тупых? 

— Безрассудных.

— Хороший синоним, — похвалила раздраженно, только он вдруг выпустил одеяло, и я отлетела с трофеем в подушки. 

— Я был не прав, обвиняя тебя в наркозависимости, — поднялся он на ноги, нависая над кроватью. — Извини. 

— Не могу принять твоих извинений, пока не узнаю, что требуется от меня взамен.  

— Ты подсыпала мне нехилую дрянь в мартини, и у меня весь вчерашний день болела голова…

— Бедный, — наигранно посочувствовала. — Я требую адвоката. 

— Прошлой ночью не требовала, — повернул он голову набок, будто рассматривая меня под новым углом. 

Воздух застрял где-то в солнечном сплетении и невыносимо нагрелся. Меня бросило в пот. Эта кушетка, я в одеяле и он… и то, что мы были вдвоем, никак не способствовало душевному равновесию. 

— Доктор сказал, мне надо спать! — нахохлилась я в подушках. 

— Да, поспи, Лакриша, силы тебе понадобятся, — победно оскалился он. 

— Я Лакиша! — взвилась я. 

— Так вкуснее, — азартно усмехнулся. — Спорим, ты мое имя вообще не запомнила?

Было ощущение, что меня бьет волнами о берег. Одна окатит слегка, но вторая тут же приложит башкой о камни. Что ему от меня нужно? Я поджала губы, сдвинув брови:

— Ты, кажется, извиниться предлагал… Капитан Джон Смит. 

Волк прыснул, оголяя ряд красивых ровных зубов. Опасная у него улыбка, но похожая на свет в одиноком окне — кого-то, может, и согреет. 

— Даррен Джонс. 

Мы встретились взглядами, и готова была поклясться — думали об одном. О прошлой ночи. 

— Я не трахаюсь с любым, кто наливает мартини, — обхватила себя руками. Больше всего боялась, чтобы он не принял мои слова за игру. — И да, со мной это все в первый раз. Я не была готова ко всему… что между нами было. И мне не все равно. 

— Ты говорила, — изучал он мое лицо так, будто собирался сканировать в будущем. 

От неожиданно протянувшейся к губам ладони я резко отпрянула: 

— Я не…

— Ты и твое тело… — не стал он настаивать, убирая руку. — У тебя давно никого не было... 

Я облизала губы, чувствуя языком припухлость, к которой он, вероятно, хотел прикоснуться — небольшой синяк от особенно страстного поцелуя. Как автограф.