А потом из меня делали мечту.

Три часа!

Уведя наверх и в самый конец коридора, где обнаружилась вместительная ванная комната, совмещенная с местным аналогом косметологического кабинета, сначала Магдалин приказала мне раздеться догола. Послушалась, потому что понимала, это не глупость, а необходимость, и почти сразу выслушала серию комплиментов о своей внешности.

Да, мне тоже очень нравилось это тело: юное, в меру поджарое, но в то же время достаточно фигуристое, чтобы не искать грудь, талию и бедра. Кожа без изъянов – у вэмпов не только отменный иммунитет, но и ускоренный метаболизм вкупе с прекрасной регенерацией. Волосы чуть волнистые, но очень послушные, и Магдалин заверила, что с укладкой проблем не будет, нужно лишь немного подровнять и будет самая модная стрижка сезона. Черты лица правильные, даже изящные, всё же Элизабет была потомственной аристократкой, а у них в этом плане с красотой всё очень строго – высокопоставленные вэмпы брали замуж только тех девиц, что были в их понимании идеальны. И даже пять лет, проведенные вдали от отчего дома, пошли девушке лишь на пользу – профессия официантки сделала её выносливее, неаристократичный загар подчеркнул высокие скулы и глубину взгляда медовых глаз, а багаж знаний, полученных в пансионате, пополнился простейшими житейскими премудростями, порой помогающими куда больше, чем умение рисовать и изъясняться на трех языках.

После того, как хэджа мной налюбовалась и отметила для себя всё самое главное, начались пытки под названием «красота требует жертв». Удивительное дело, но больно почти не было, даже эпиляцию я перенесла достаточно спокойно, выяснив, что в воске, которым меня намазали, есть анестетик.

Маникюр, педикюр, эпиляция, масочки и обертывания на всё тело, подровнять брови, подстричь волосы – всем этим занимались сонные работницы борделя, которых Магдалин вызвала сразу, как только определилась с фронтом работ. Как только последняя из них отчиталась, что дело сделано, хэджа позволила мне надеть лишь своё бельё, прихватив остальное в руки, и повела дальше по коридору.

Одевать.

Помещение, куда мы пришли, походило на роскошный шоу-рум, заставленный стойками с самой разнообразной одеждой: от костюмов горничных до вечерних нарядов, от непонятной конструкции из ремешков до полноценных свадебных платьев.

Безошибочно определив мой размер, хозяйка борделя выбрала из всего этого великолепия пять платьев, но в итоге мы остановились лишь на трёх. Тёмно-синее, почти черное в пол, расшитое пайетками. Облегающий верх, длинный полупрозрачный рукав, глубокое декольте, но ниже бедер – модель годэ, стекающая к лодыжкам плавными волнами. К нему Магдалин подобрала лишь длинные серьги из бисера, переплетенного ярусами, и образ стал завершенным. Второе платье выглядело куда развратнее – темно-алая шелковая комбинация на тонких бретелях, но снова в пол, однако накинутое на плечи дымчато-серое норковое манто смягчило впечатление и, если честно, я согласилась на образ лишь из-за манто. Красивое, зараза! Из украшений снова крупные серьги, но не висячие, а из черненого серебра с темно-бордовой вставкой, и заколка в волосы с фазаньими перьями.

В третье платье я влюбилась с первого взгляда: до невозможности романтичное, чуть ли не свадебное. Из набивного шелка цвета шампанского с растительными узорами чуть более светлого оттенка. Верх облегающий, без бретелек, низ - свободно струящийся по ногам. Вместо полноценных рукавов – кружевное подобие болеро, но без верха, так что плечи всё равно открыты. Этакая кофточка длиной десять сантиметров, закрывающая лишь полоску кожи над лифом. К нему Магдалин нашла белоснежную шапочку, вязаную крючком в крупную сетку и украшенную на этот раз уже белыми перьями и прозрачными стразами по «бриллиант», и длинные белые серьги-капли из перламутра.