Прода на 7 июня

Он подходит ко мне, притягивает за руку и прижимает к своему бедру. Резко, быстро, зло. Хватает за шею сзади своими сильными пальцами, сдавливает до косточки, заставляя поднять голову выше.

— А теперь смотри, что бывает за непослушание.

Из-за угла появляются еще двое мужчин, они одеты также просто – в брюки и черные футболки, как и тот, что сопровождал меня наверх.

— Смотри, Джинджеррр, — буквально рычит он мое имя мне в ухо, а я хочу зажмуриться, но не могу – страшно и так, и так. Страшно не увидеть то, на чем он так настаивает, и с другой стороны боюсь, что, увидев представление для меня, стану его участницей.

Он смотрит на своих подчиненных, кивает, и вдруг происходит невероятное: эти двое новеньких по очереди быстро и резко пинают третьего по ногам, от чего тот валится на землю, в траву, прямо перед нами. Не издает ни стона, ни вскрика, ни-че-го.

Я визжу, дергаюсь, пытаюсь вырваться из захвата сильных пальцев, которые заставляют меня смотреть вперед, не позволяя отвести голову, взгляд, отстраниться, но безуспешно.

Перед моими глазами начинается настоящее избиение. Эти двое – просто монстры, они пинают ногами того, кто только что стоял с ними в строю, и пинают не как мячик в игре, о нет. Явно чувствуется военная выправка, сила, я слышу каждое резкое соприкосновение с его телом, каждый быстрый выдох из его измученного тела. Кажется, будто бы палками стучат по мешку с мукой – звук точно такой же.

— Прекратите, прекратите! — ору я, извиваясь, слезы ручьем текут по щекам. Я вижу, как этот парень отплевывается – у него рассечена губа, бровь, подбородок.

Но при этом он не встает, не идет в открытую конфронтацию со своими недругами. Только резко вскидывает взгляд наверх, и мне кажется, что там, в глубине его зрачков резко вспыхивает желтое пламя, а сам зрачок словно меняет свое местоположение. Но он словно натыкается на темный недоброжелательный, приказывающий взгляд своего хозяина – моего пленителя, - опускает голову и продолжает сотрясаться от ударов.

Господи, так они его до смерти забьют! У него, наверное, там сотрясение!

— Пустите, пустите! Перестаньте! — мое горло опухло, охрипло от криков и из глотки доносится только кошачье мявканье. Голова реально болит – этот мужчина так давит на шею, что там точно будут синяки.

— Хватит, — наконец слышу я позади себя. Он дергает меня, и я шире распахиваю глаза смотря на тех, кто только что проводил настоящую экзекуцию. Террористы спокойно стоят, сложив руки на груди, а охранник, избитый до полусмерти, весь в крови, харкает бордовыми сгустками прямо в траву у моих ног.

— Он понес наказание за твой побег. Догадываешься, что будет в следующий раз? — натужно сглатываю, хотя к горлу снова подкатывает тошнота. Слезы катятся по лицу сами собой. Мне не то, чтобы жалко этого человека, - ведь он террорист! – мне жаль себя, страшно от всей этой дикой ситуации, крови и дикости.

— Ему нужна скорая, — всхлипываю я.

Он дергает второй рукой, и эти два амбала берут парня под руки, волоча его непослушное, обмякшее тело на себе в дом. И только они скрываются за углом, мужчина поворачивает меня к себе, прижимая к своей груди. Я утыкаюсь щекой в льняную мягкую рубашку, и только всхлипываю – истерика отступает волнами, просто так себя в руки себя не взять.

Чувствую, или мне только кажется, что он осторожно гладит меня по волосам, нашептывая что-то в макушку, касаясь губами волос. Меня обволакивает приятный аромат его мягкого ненавязчивого парфюма, свежего, с нотками древесного запаха, к которому примешивается его личный аромат. Мне он нравится больше всего – хочется втянуть ноздрями в себя так сильно, чтобы он отпечатался в легочных альвеолах. Это так странно, но он действует на меня успокаивающе.