Я встала со стула, вытерла слёзы и распрямила плечи. Выдавила из себя:

– Спасибо! – хотя, конечно, не испытывала ни капли благодарности к этой бессердечной женщине.

И вышла вон. Но вид у меня был, наверное, всё ещё несчастный. Потому что молодой конторский служащий, который отирался в кабинете у секретаря часть времени, что я там провела, поймал меня за поворотом коридора и, тронув за плечо, торопливо прошептал:

– Я слышал немного о вашей беде. У нас тут не принято делиться такой информацией – наказывают вплоть до увольнения – но я вижу, что у вас серьёзная проблема. Вот… – он протянул мне бумажку с криво начёрканными цифрами и подписью: "Газван". – Он тоже частное лицо, как и вы, и он говорит по-английски. Ну, и занимается… разными делами. Попробуйте к нему обратиться, может быть, поможет.

Я растрогалась чуть не до слёз. Прошептала добросердечному нарушителю:

– Спасибо! – и спрятала бумажку в сумочку, а оттуда извлекла местную монету неизвестного мне достоинства и сунула парню. Услуги всегда надо вознаграждать по возможности, если хочешь получать их и дальше.

Молодой человек удивлённо приподнял брови, но чаевые принял и тут же сбежал.

Когда я вышла на улицу, там было всё так же жарко, а может, и ещё жарче, чем прежде: солнце-то поднялось ещё чуть выше. Безумное, излишне щедрое южное солнце. Но дышалось мне легче. Всё-таки в моих руках есть хоть какая-то ниточка. Я решила присесть где-нибудь на лавочке в тени и составить при помощи разговорника какую-то связную речь для Газвана, а потом уже позвонить ему и попросить о встрече. Но пока шла по тротуару в поисках подходящего места, на обочине притормозил роскошный сияющий чёрный автомобиль и из него вылез крупный восточный мужчина в национальной одежде, а следом он вытащил оттуда хрупкую женскую фигурку, с головы до ног замотанную в чёрную ткань – даже глаза были закрыты солнечными очками. Мужчина ругался на своём кудахчущем языке, девушка молчала и выражала непокорность лишь лёгкими трепыханиями, практически незаметными для её мучителя.

У меня потемнело в глазах, хотя, если быть точной, это, наверное, помутился рассудок. Разве я не знала, что нельзя вмешиваться? Знала. Разве не понимала, что это ничего не даст ни мне, ни этой девушке, кроме дополнительных проблем? Понимала. Должна была отвести глаза и идти дальше по своим и без того запутанным делам? Должна. Но мне почудилось, что меж чёрных складок мелькнул светлый локон, как у моей Авроры. Конечно, это невозможно – такое совпадение. Чтобы в большой стране с многомиллионным населением я взяла и встретила посреди столицы собственную пропавшую сестру. Но удержать меня было невозможно. Даже мне самой это не удалось.

Я налетела на мужчину, что выглядел рядом со мной, как слон рядом с болонкой, и принялась колотить его кулаками, визжа по-русски:

– Отпусти её, скотина! Как ты смеешь? Посреди бела дня, у всех на виду… совсем совести нет?!

Очень скоро, будто из-под земли, выскочили блюстители порядка, легко скрутили меня в бараний рог, запихали в свою тарантайку и повезли в участок.

Диана

В полицейском участке нашёлся один сотрудник, который смог кое-как объясниться со мной на ломаном английском. Я бы даже сказала, разбитом в хлам. Но мы друг друга поняли. Мне дали сумочку и разрешили позвонить "жениху".

"Жених" примчался всего лишь через полчаса. Слава богу, не уехал! А я уж испугалась, что меня в тюрьме сгноят, как Бриджет Джонс во второй части. Но Гияс был зол. Разумеется. Кому же такое понравится?

Сказал мне всего пару слов – и те сквозь зубы – и пошёл разбираться с полицейскими. А когда вернулся, стал ещё злее: