До ближайших жилых домов было километров пятьсот. Смешное расстояние, учитывая, что монстры перемещались огромными прыжками. Две-три минуты — и они в городе с населением в несколько сотен тысяч человек. Среди детей, стариков, беременных женщин.

— Смертники, — сказал пилот, кивнув на солдат внизу, и открыл по тварям ураганный огонь. От рева ракет заложило уши. Поле взорвалось фонтанами грязи и камней. Комья земли долетели даже до нас — ударили в оконное стекло, загрохотали по обшивке джета. — Мясорубка, — буркнул пилот, перезаряжая пушки. — Все сдохнут. Все. Только он останется. — И меня вновь оглушил пронзительный свист выпущенных снарядов.

Сверху сквозь темный дым и пыльную взвесь я видела Агента. Стремительной тенью он перемещался от монстра к монстру. Прыгал прямо на яйцеподобную голову и вонзал в макушку метровый меч. Лезвие его единственного оружия было по рукоять в крови и омерзительной зеленой слизи. Бронированную шкуру чудовищ не пробивали даже ракеты, но у тварей было уязвимое место — небольшой участок между костями черепа, что-то вроде родничка у младенца. Туда и метил Агент. Лезвие меча легко входило в мягкую плоть и добиралось до мозга.

Пилот оказался прав. Когда заклинателям удалось запечатать прорыв и дым над полем рассеялся, на ногах остались лишь Эль-Охтарон и горстка магов, поседевших от ужаса.

* * *

— Ты ранен!

Когда единственные выжившие поднялись на борт джета и, бледные, как призраки, заняли свои посадочные места, на полу между скамейками я увидела кровь. Кровь! Кровавый пунктир тянулся от порога заклинившей и потому незакрывающейся двери до подошвы тяжелого армейского ботинка. 

Я проследила взглядом за этой жуткой алой дорожкой, вскинула голову и заметила темное расползающееся пятно на боку Агента. Пятно, которое он старательно прикрывал ладонью. Похолодев, я озвучила очевидный факт:

— Ты ранен.

Инопланетные твари все-таки его задели!

Мои слова заставили эльфа нахмуриться. Он будто не видел причины для волнения, не понимал, с какой стати я заостряю внимание на таких незначительных вещах.

Незначительных? Кровь, капающая на пол салона, — это мелочь?

— Внутренние органы не затронуты, — сказал Эль-Охтарон своим механическим тоном киборга, а потом добавил, словно пытаясь оправдаться: — Функциональность снижена незначительно. Полное восстановление займет от пяти до десяти минут. 

Черт! Мою тревогу он принял за недовольство. Решил, что я не беспокоюсь за него, а злюсь: ценнейшее оружие империи оказалось несовершенным — подставилось под удар и получило повреждения.

Ему даже в голову не пришло, что о нем могут волноваться. О нем самом. О его здоровье. А не о способности робота-киллера хорошо выполнять свою работу.

Мокрое пятно на тактическом костюме расползалось все шире. Кровь сочилась между пальцами, зажимающими края раны. 

— Дай посмотреть. — Сев рядом, я попыталась отодвинуть руку Агента и оценить масштаб бедствия.

— Функциональность снижена незначительно, — заупрямился эльф, не позволив мне осуществить задуманное. — Полное восстановление...

— Слышала, не глухая. Убери клешню, хочу взглянуть.

То, с каким видом эльф подчинился моим требованиям, ясно дало понять: ранение для него — доказательство слабости. Нечто унизительное. То, что он предпочел бы скрыть.

Он, сильный воин, победивший инопланетных тварей, не позволивший им учинить кровавую резню в городе, один из немногих выживших в сегодняшней мясорубке, стыдился того, что не сумел выйти из боя невредимым. 

— Что ты делаешь? — Почувствовав мое прикосновение, эльф дернулся. Не от боли. От тепла, которое должно было эту боль сменить. Эмпаты умели не только успокаивать нервы, но и притуплять физические ощущения — использовать свой дар в качестве анестезии.